Когда же мы перестанем топтаться на месте?
Катастрофа приближается неумолимо
Из книги Гайдара «Гибель империи»:
«Бюджетный кризис приводит к дальнейшему расстройству денежного обращения. Руководству Госбанка СССР сложившаяся ситуация представляется катастрофической. Из письма председателя правления Госбанка СССР В. Геращенко в Государственный совет СССР (конец октября 1991 года): «Происходит неудержимый рост денежных доходов населения, которые за 9 месяцев 1991 года возросли по сравнению с соответствующим периодом 1990 года на 63 процента… В III квартале 1991 года практически − в два раза. В октябре этот процесс продолжается… Потребительский рынок характеризуется дефицитностью практически по всем видам товаров [выделено мной – О.М.], растет неудовлетворенный спрос на товары и услуги, усиливается спекуляция… Усилия Госбанка СССР по регулированию массы денег в обращении не дают необходимых результатов, так как банковская система по существу разобщена, национальные банки республик в ряде случаев не выполняют указания Госбанка СССР и проводят свою политику, противоречащую интересам стабильности общей денежной единицы».
Итак, в стране – тотальный дефицит «практически по всем видам товаров». На прилавках магазинов – пусто. А если что и «выкидывают» в продажу, тут же выстраивается едва ли не километровая очередь. Деньги у людей есть, но это не деньги, а простые бумажки, «фантики», на которые фактически ничего нельзя приобрести…
Республиканские банки не выполняют указания Госбанка СССР… Да не только банки не выполняют, а вообще республиканские органы управления игнорируют то, что от них требуют союзные органы. С какой стати им слушаться Москву? Союз фактически развалился. Каждый старается спастись, выжить самостоятельно.
Да, создано Экономическое сообщество. Но что дальше? Россияне ждут каких-то решительных шагов от своего, российского руководства, от Ельцина. Но Ельцин как уехал в начале сентября отдыхать на Юг, так о нем ничего и не слышно…
26 октября 1991 года. Мы разговариваем с госсекретарем РСФСР Геннадием Бурбулисом (я беру у него интервью для «Литературной газеты», в которой на тот момент работаю). Разговор происходит в Белом доме, в том его крыле, что повернуто к мэрии, бывшему СЭВу, – как раз к тому месту, где два года спустя, 3 октября, начнутся главные события первого дня хасбулатовско-руцковского мятежа. Сидим в «комнате отдыха» позади обширного кабинета Геннадия Эдуардовича.
Меня интересует главным образом один вопрос: когда же наконец, черт возьми, кончится это топтание на месте? После августовского путча прошло уже два месяца. И вот, вместо того, чтобы принять какие-то энергичные меры, поставить страну на твердые рельсы, взять какой-то новый курс, Ельцин «расслабляется» в Сочи. Страна между тем летит в тартарары… Я пытаюсь добиться от Бурбулиса, в то время, пожалуй, одного из самых близких к президенту людей, хоть сколько-нибудь вразумительного ответа на это мое – да и не только мое – недоумение. Однако Бурбулис отделывается общими фразами.
Я:
– Чем объяснить, что после блистательной августовской победы произошел столь же блистательный сентябрьско-октябрьский провал? Я имею в виду двухмесячное беспомощное переминание российского руководства с ноги на ногу перед порогом реформ, на фоне стремительно ухудшающегося положения в стране.
Бурбулис:
– Хотя я и не оцениваю последние два месяца как блистательный провал, я понимаю, что неудовлетворенность этим периодом очень сильна…
Я:
– Вон под вашими окнами люди стоят с плакатами: «Ельцин, действуй смелее!» Это сегодня у всех на устах.
Бурбулис:
– Пауза была необходима, чтобы осознать принципиальную новизну ситуации. Надо было выработать новую стратегию. Сегодня она выработана. Главное ее содержание – радикальные реформы. Не приступать к этим реформам мы сегодня не можем.
Я:
– Вы хотите сказать, что выработать эту стратегию нельзя было быстрее, чем за два месяца? Так ли уж необходимо было Ельцину уходить в отпуск в столь критический момент? Одни говорили, что он пишет книгу о путче, другие – что он играет в теннис… Это в то время, как все рушится и летит к чертовой матери.
Бурбулис:
– Я считаю, что это было оправданно. Была острейшая необходимость сменить обстановку. «Отпуск» позволял Борису Николаевичу определить новый курс и как раз покончить с этой затянувшейся паузой.
Я:
– Но все-таки политик, руководитель страны, наверное, должен принимать решения, в том числе и по каким-то основополагающим вопросам, достаточно оперативно. Это же политик, а не философ. Что было бы, если бы во время путча Ельцин удалился для размышлений на гору Афон? В конце концов, то, что надо делать, было ясно давно…
Бурбулис:
– Да, стратегические задачи и цели были ясны, но в каких конкретных формах их решать и добиваться, – над этим пришлось до последнего времени думать.
Я:
– Вот здесь, в Белом доме, тепло, уютно, повсюду ковры лежат. Эта обстановка уюта, комфорта, довольства, спокойствия, конечно, не соответствует атмосфере растерянности, тревоги, смятения, которая там, за окном. Может быть, стоило бы здесь кое-где просверлить потолки, чтобы капало? Или выставить из двух хотя бы одну раму, чтобы поддувало? Может быть, тогда появились бы дополнительные стимулы действовать более энергично?
Бурбулис:
– Этот укор я не принимаю. Может быть, в будущем нам или тем, кто придет за нами, будет грозить этот «комфорт власти», однако сегодня он нам не грозит. Большинство из нас и прежде, и теперь напрямую связаны с реальной жизнью, той самой, которая, говоря вашими словами, там, за окном.
Украина добивает Советский Союз
Продолжается «уход» Украины из гибнущего Советского Союза (собственно говоря, Киев на последнем этапе и взял на себя роль фактически главного катализатора его гибели). На первой полосе «Известий» за 26 октября 1991 года – заметка «Украина в роли наблюдателя». Сессия Верховного Совета республики приняла постановление из двух пунктов. В первом констатируется, что ВС Украины «считает нецелесообразным участие Украины в создании и деятельности любых межреспубликанских структур, которые приводят или могут привести к включению Украины как части в другую державу (то есть в Союз в любом его виде – О.М.)».
Но и полностью отгораживаться от «межреспубликанских» действий Киев пока не желает. Второй пункт постановления – послать в Москву в Совет Республик союзного Верховного Совета группу депутатов в качестве наблюдателей. Их задача – информировать своих коллег по Совету Республики о позиции Украины, но при этом ни в каком голосовании участия не принимать.
Любопытно, что заместитель Кравчука Гринев, который вел заседание Рады, заявил, что нынешнюю позицию Украины «весьма точно и объемно передает формула известного американского политолога Збигнева Бжезинского, гостящего сейчас в республике: независимости – да, сепаратизму – нет, сотрудничеству – да, подчиненности – нет».
Да, фигура Бжезинского – известная. В советские времена он был известен как последовательный яростный критик советского коммунистического режима. И, соответственно, был столь же яростно ненавидим советской коммунистической пропагандой как «главный антисоветчик».
Но его формула, цитируемая Гриневым, довольно невнятна: сепаратизм подразумевает отделение части от целого; именно к такому отделению от Союза и идет полным ходом Украина.
Козырев добивает союзный МИД
Первая полоса «Известий» за 26 октября 1991 года. Российский министр иностранных дел Андрей Козырев:
«МИД СССР в его нынешнем виде не отвечает ни интересам Российской Федерации и других республик, ни формированию обновленного Союза».
Козырев высказался за «передачу основных функций и профессионального аппарата МИД СССР союзным республикам». Собственно говоря, это тот же твердый курс, взятый Ельциным, на сокращение полномочий союзного Центра как во внутренней, так и во внешней политике.
Надо сказать, атака россиян на союзный МИД, требование резко сократить его штат и функции вызвали большое беспокойство на Западе: как и с кем они теперь будут иметь дело? Такие вопросы станут задавать через несколько дней Горбачеву во время его предстоящего визита в Испанию и Францию. Понятное дело, Горбачев не сможет на них внятно ответить.
Отвечать на эти вопросы придется Ельцину. И он ответит: центр тяжести в международных отношениях распадающегося СССР все больше должен переноситься на Россию и другие республики. Прежде всего на Россию. А штат союзного МИДа следует сократить в десять раз.
Берут суверенитета, «сколько могут проглотить»
Еще одно сообщение на первой известинской полосе за 26 октября 1991 года: руководители Советов краев и областей Урала, Сибири и Дальнего Востока съехались в Иркутске и потребовали «поднять статус краев и областей до уровня, который сегодня имеют республики в составе РСФСР».
Это продолжение той волны, которую год назад, путешествуя по России, поднял Борис Николаевич, заявив в Казани: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». Сначала поднимается статус региона, а потом этот регион объявляет о своем суверенитете.
Правда, волна эта уже затухающая. И сам Ельцин спохватился, стал отрабатывать назад: дескать, его поняли чересчур буквально, и сами регионы поумерили свои амбиции.
Но все же тогда – в 1990-1991-м – вслед за начавшимся распадом СССР возникла довольно серьезная угроза распада и России. Именно тогда, а не в 1999-м, как любит утверждать нынешняя официозная пропаганда. Ельцин эту опасность тогда же и погасил.
Начинается «борьба с ксенофобией»
Довольно забавная заметулечка на первой полосе «Известий» за 26 октября 1991 года:
«Две женщины, работницы станции Неболчи Новгородской области, А.Иванова и О.Евсеева, оштрафованы поселковым Советом на пятьдесят рублей каждая за оскорбление личности на национальной почве. За оскорблением скрывается, как выяснилось, перепалка, во время которой железнодорожницы дурно отзывались о женщине корейской национальности, недавно поселившейся в посёлке».
В Советском Союзе ксенофобии, как известно, «не было». Была «единая семья советских народов», где все дружили друг с другом, любили друг друга и водили хороводы вокруг ёлки (зимой) и пионерского костра (летом).
Во всяком случае, сообщения о «национальной розни» крайне редко тогда попадали в печать. А тут вот – начинают попадать. Гласность, понимаешь.
Интересно, каким именно трудом занимались железнодорожницы? Не исключено, таскали на своем горбу рельсы и шпалы. Такая специализация «слабого пола» была весьма распространена в Стране Советов. Понятно, какие беседы, на каком языке при этом вели меж собой эти труженицы. Это вам не путинский «рабский труд на галерах» в уютном, хорошо отапливаемом и проветриваемом кремлевском кабинете. Могли и врезать кому в сердцах на национальной или не национальной почве. Думаю, никто никогда не обращал на это особого внимания.
Но тут поселковый Совет какой-то малоширокоизвестной станции Неболчи, видимо, решил отличиться. Объявил ксенофобии непримиримый бой. Правда, непонятно, почему именно Совет, а не суд (если уж на то пошло)? И откуда взялась цифра штрафа в пятьдесят рублей? На основании какого такого закона? Это уже, так сказать, юридическая самодеятельность.
Но все равно тоже – «примета нового», хотя и довольно комичная.
(Кстати, скажу в скобках, если эту мою заметку прочтут российские феминистки, возглавляемые мадам Арбатовой, у них может возникнуть праведное негодование по поводу моего критического отношения к факту женского таскания шпал, которое было широко распространено в Советском Союзе. «Женщины должны таскать шпалы наравне с мужчинами! – строго скажут они. – Тут не должно быть никакой дискриминации по половому признаку!» Вряд ли я так сразу соображу, что им возразить. Действительно никакой дискриминации не должно быть).
ГКЧП и КПСС
Весьма интересный материал на первой-второй полосах «Российской газеты» за 26 октября 1991 года – о роли организационных структур КПСС и российской компартии в августовском перевороте.
Один из руководителей следствия по делу ГКЧП генеральный прокурор РСФСР Валентин Степанков приводит убийственные данные, свидетельствующие о том, как коммунистические парторганизации по всей стране хором, с восторгом поддержали ГКЧП:
«… Самарским, Липецким, Тамбовским, Саратовским, Оренбургским, Ульяновским, Томским, Иркутским обкомами КПСС, Алтайским, Краснодарским крайкомами и рескомами Адыгейской, Северо-Осетинской ССР действия ГКЧП были поддержаны…»
Идет длинное перечисление, в чем эта поддержка выражалась.
Когда путч провалился, коммунистические бонзы старательно уничтожали все, что свидетельствовало о такой поддержке:
«В Удмуртской, Башкирской, Кабардино-Балкарской ССР, Белгородской области, в Тюменской, Сахалинской, Курской и Мурманской областях все входящие и исходящие документы были уничтожены. Но проводимые следственные действия одновременно как на местах, так и в центральном партийном аппарате позволили отыскать телеграммы, шифрограммы и т.п. Поэтому попытки уничтожить следы в том или другом месте на результатах расследования не отражаются».
Первый секретарь ЦК компартии РСФСР Купцов пытается оправдаться:
«… Ни политбюро, ни пленум ЦК компартии России, ни секретариат, ни одна организационная структура не приняли решение о поддержке комитета (ГКЧП – О.М.), не направили ни одного документа в областные комитеты партии… И еще одно. 36 фактов, где действительно приняты материалы о поддержке… Разве это характеризует сегодня преступный характер партии в целом?»
Все это, конечно, формалистика – кто из партийных структур и в какой степени был вовлечен в августовский переворот. Всем совершенно ясно: это был коммунистический переворот и главной его целью было – вернуть страну в исходное, догорбачевское состояние тоталитарного коммунистического режима.
После проведённых разбирательств указом Ельцина от 6 ноября 1991 года деятельность КПСС и Компартии РСФСР на территории России будет запрещена, их организационные структуры распущены, а партийное имущество национализировано.
Правда, через год с небольшим, в феврале 1993-го, Компартия РСФСР воскреснет под несколько измененным названием – КПРФ.
Олег Мороз
Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».
