Ельцин Центр

Дайджесты и комментарии
  • 1991
  • 1992
  • 1993

     

    «Московские новости». – Учредитель: общество «МН» – Народная газета» – 1992. – 10 мая, воскресенье. – № 19 (614). – 24 полосы.

    «Боровой заплатит Лужкову?» – страница 2
    «Пресс-конференция, на которой Константин Боровой обвинил «так называемое московское правительство» в преступной деятельности (не называя, впрочем, ни имен, ни фактов), имела неожиданное продолжение. Премьер Лужков обратился в прокуратуру за сатисфакцией.
    Глава городского кабинета Юрий Лужков считает, что в распространенном 10 апреля в пресс-центре МИДа письменном заявлении Московской конвенции предпринимателей, а также в устном выступлении самого Борового прозвучали клеветнические измышления в адрес правительства и его лично. Эти соображения он высказал в своем обращении в городскую прокуратуру.
    24 апреля, ровно через две недели после скандальной пресс-конференции, главный управляющий Российской товарно-сырьевой биржи (РТСБ) был приглашен в прокуратуру Фрунзенского района. Боровой явился по первому требованию. Он был, как обычно, на «вольво» и в сопровождении четырех телохранителей. Сотрудники прокуратуры, проводившие проверку заявления Лужкова, сообщили пришедшему, что должны взять с него письменное объяснение по материалам проверки, и предложили, в частности, уточнить, имеются ли у него конкретные доказательства коррумпированности городской власти. <…>
    Объясняться по поводу своих заявлений он не стал, пообещав прислать ответ позже, после того как посоветуется «со своими юристами». Однако вместо ответа в прокуратуру пришла копия его жалобы на имя Степанкова, в которой он сообщал Генеральному прокурору России, что его полтора часа незаконно допрашивали, требуя письменных объяснений.
    По мнению прокурора Москвы Геннадия Пономарева, похоже, что проверка документов, на которые ссылается в своем иске премьер Лужков, подтвердит: прежде чем выступать, Константин Боровой выверил каждое слово. Обвиняя в злоупотреблениях исполнительную власть в целом, он никого конкретно не задел. А поскольку по нашему Уголовному кодексу можно отвечать за клевету только в отношении физического лица, то и оснований для возбуждения уголовного дела против Борового нет. <…>».
     
    «Куртизанок вызывали?» – страница 3
    «Есть новость – кривая проституции в Москве стремительно поползла вверх. Правда, заинтересовать она может пока лишь состоятельных мужчин и женщин.
    Стать счастливым обладателем интимной услуги – дело нехитрое. Вы звоните в своеобразную диспетчерскую, телефоны которой публикуют газеты «Частная жизнь» и «Из рук в руки», – и вам тут же назначают место встречи, где курьер снабдит необходимыми телефонами. За каждый берет по сотне. С девицами расчет такой: за час – тысячу. Если желаете воспылать страстью к финалистке какого-нибудь конкурса красоты, придется выложить раза в три больше. Впрочем, услуги и цены варьируются. Можно заказать сауну с восхитительными массажистками, которых выбираете сами. Это стоит 10 тысяч в час. Охотно принимается СКВ: ночь со жрицей любви, рекомендованной как настоящая профессионалка, обойдется в 200 долларов».
     
    «Чистилище» – страница 4
    «Премьер московского правительства Юрий Лужков издал постановление «Об упорядочении уличной торговли в г. Москве». 29 апреля, когда оно вступило в силу, столица России превратилась в чистилище.
    Утром 30 апреля в подземном переходе на Тверской, возле Моссовета, было стерильно чисто. Не продавали ни газет, ни цветов, ни пива – ничего. Только в конце перехода стоял нищий с картонной коробкой из-под молока в протянутой руке.
    Нищий был очень стар, вместо ноги – протез. Я видел его несколько раз раньше, он всегда просил милостыню сидя, не поднимая глаз. Я дал ему пять рублей и спросил: «Почему вы стоите? Вам же трудно, присядьте». – «Не разрешают, говорят, вышло постановление – в переходах теперь даже милостыню просить нельзя. Сегодня утром всех, кто тут торговал, а заодно и нищих, выгнали. Только меня оставили. Но сидеть не разрешают».
    Через два часа, возвращаясь из Моссовета после встречи с министром торговли Москвы Евгением Пантелеевым, старика я уже не застал. На его месте за столиками стояли два человека. Один торговал книгами, другой собирал пожертвования на строительство храма Христа Спасителя. На моих глазах к продавцу книг подошел милиционер и предписал ему очистить помещение. Потом внимательно посмотрел на второго нарушителя и прошел мимо.
    Так исполнялось постановление № 229 «Об упорядочении уличной торговли в г. Москве».
    Операция по очистке центральных улиц города началась 29 апреля. В местах обычного скопления вольных торговцев – на Новом Арбате, Охотном ряду, Тверской, Никольской, Театральной площади – с четырех утра дежурили усиленные наряды милиции и дворников. Милиционеры воспитывали продавцов и покупателей в духе уважения к букве постановления и посылали их в специально созданную для свободной торговли резервацию – Столешников переулок. Дворники скоблили улицы, сгребали мусор в кучи и поджигали. Зрелище было впечатляющим – центр Москвы горел. Такого организованного поджога город не знал, по-видимому, с военной кампании 1812 года. <…>
    Единение, какое продемонстрировала пресса в борьбе против уличных торговцев, она знала, пожалуй, только во времена партийной организации и партийной литературы.
    Обычно воздержанные на язык «Известия» выражались так, что краснели уши: «...С ветеранами войны, пенсионерами о ценах лучше не говорить: «Взял бы автомат»... Интеллигентного человека от рынка тоже тошнит... Наш рынок – скифский. Базар, толкучка, барахолка. Место, где всучивают дрянь, вкручивают мозги, по-черному надувают. Место грязной ругани, грязных людей и сделок, место драк и пьяни. Это торжище черни, повылезшей из всех углов, как по мановению волшебной палочки. <…>
    Только «Куранты», обычно самые заводные, вдруг опубликовали спокойную статью под беспокойным-таки заголовком «Караул... торгуют!» «Вчера еще вольный торговец опять вне закона. Опять он вынужден дрожать от возможной кары и драть с покупателя три шкуры, оплачивая из нашего кармана страх, взятки и штрафы. Опять восстанавливается губительная монополия госторговли и кошмарное право «черного хода». Опять крестьянин должен почтительно дожидаться благосклонной золотозубой ухмылки королей базара... Единственный до сих пор работавший указ Президента России грозит превратиться в филькину грамоту». <…>».
     
    «Поднялась «бюджетная» голытьба» – страница 8
    «Безропотно и безгласно пережили челябинцы все испытания семидесяти горестных лет, но не спустили нынешним российским властям задержки и той нищенской зарплаты, что им причиталась. Областной съезд народных депутатов постановил: до тех пор, пока центр не перечислит необходимое количество денежных знаков на пенсии, зарплату и стипендии, никаких отчислений в российский бюджет не производить. Срок ультиматума – 15 мая.
    Председатель областного Совета народных депутатов Петр Сумин так прокомментировал эту акцию отчаяния: «Телеграммы с угрозой остановить производство областному Совету шлют сегодня уже не заводы и комбинаты, а целые районы. Мы задолжали людям более пяти миллионов рублей, в некоторых совхозах не получали денег с января, на голодном пайке сидят семьи металлургов. Вокруг нашего облсовета круглосуточно горят костры, пикетируют здание врачи и учителя, требующие повышения зарплаты. Всем плохо!»
    Вспомнила Челябинская область, что давно ее обижают. По производству промышленной продукции в России она входит в пятерку сильнейших, а по всем показателям жизнеобеспечения – в числе последних. Об экологической обстановке и говорить не приходится – свой Чернобыль уральцы пережили так же безропотно, как и раскулачивание, индустриализацию, голод и военное лихолетье. Словом, есть тут на что тратить бюджетные деньги. Но если раньше центр 67 проц. налоговых сборов оставлял области, то теперь – не более сорока.
    Весеннее выступление «бюджетной нищеты» охватывает все больше областей и краев России.
    К забастовке готовы присоединиться сибиряки: об этом заявила конференция медицинских работников Новосибирской области, педагоги и работники дошкольных учреждений Красноярска. Шествие-митинг работников здравоохранения, культуры и образования состоялось в Ярославле, предупредительная забастовка прошла в Кирове. Бастуют в Саратовской области, Кемеровской, Иркутской, Пермской...
    <…>».
     
    «Ельцин, верни тюбетейку…» – страница 9
    «Неудачей для лидеров национальных движений Татарстана закончился организованный ими в Казани 10-дневный митинг: последняя манифестация на центральной площади города не собрала и сотни человек.
    Стало очевидно – население не поддержало пламенных призывов национального парламента, Татарского общественного центра и партии национальной независимости «Иттифак» торпедировать Федеративный договор. Не нашли сочувствия у участников референдума ультимативные требования заставить президента Шаймиева занять более жесткую позицию в переговорах с российским центром и опубликованные в местной прессе заявления о готовности привести к власти «те силы, которые имеют ясную программу реализации государственной независимости Татарстана». Не помог даже испытанный на обывателе любой национальности джентльменский набор: разглагольствования о защите малоимущих, воинов, дезертирующих из армии, и т.д. Прохожие шли прочь от митингующих, оглядываясь разве что на плакат: «Ельцин, верни Татарстану тюбетейку, которую мы подарили тебе в августе 1990 года!» <…>
    Вице-президент РТ Василий Лихачев оптимистично заявил на пресс-конференции для местной прессы, что рабочие группы Татарии и России ведут нормальную подготовку двустороннего договора и что первым пунктом итогового документа предварительных переговоров уже обозначены особые отношения федерации и республик. В печати опубликованы два указа – Ельцина и Шаймиева. Из первого следует, что ни о какой «тихой блокаде» экономики «непокорной» республики со стороны России речи не идет, напротив, Татарстан получает от российских банков десятую часть всех кредитов. Во втором объявляется о повышении зарплаты бюджетникам в 1,9 раза. И это лишает аргументов, зовущих к отделению от России. <…>».
     
    «Коррекция» – страница 14, 15
    «Лекарство не должно быть хуже болезни». Этот «экономический афоризм» – из недавнего доклада о ходе реформ, подготовленного в Экспертном институте Российского союза промышленников и предпринимателей. С его директором, известным экономистом Евгением Ясиным беседует редактор отдела экономики «МН» Владимир Гуревич.
    Возможно, правы те, кто считает, что после съезда правительство получило политическую передышку на три месяца. Но в экономике эти месяцы могут сыграть критическую роль: она балансирует между ускорением инфляции и более глубоким спадом производства. Это трудно назвать передышкой.
    Е.Ясин:Согласен, хотя критических месяцев в этой реформе будет еще достаточно. Сейчас очень многое зависит от того, как мы преодолеем платежный кризис в хозяйстве. Я считаю, что нынешнее правительство дееспособно, но его стремление быстро добиться стабилизации в экономике обошлось довольно дорого. В этом платежном кризисе оказались все – и «правые», и «виноватые». И либо он закончится обвалом, либо будет остановлен. Экономику нельзя вылечить, объявив все предприятия банкротами. <…>
    В.Г.: Правительство как раз и объявляет о коррективах. Это выглядит сейчас так: кредитная подпитка промышленности и агропрома. Намерение постепенно, видимо, со второго полугодия, снизить налоговое бремя. Освобождение цен на нефть не в один шаг, а поэтапно. Отказ от намерения сразу добиться бездефицитного бюджета. Примерно к тому же призывал в своих докладах и ваш институт.
    Е.Я.:Такая коррекция была необходима и, как видите, оказалась неизбежной.
    В.Г.: Вы считаете это тактическим ходом, уступкой политическому нажиму?
    Е.Я.:Правительство объясняет, что в принципе это не расходится с тем, что оно намеревалось делать. Намеревалось или нет, но по отношению к тому, что оно делало раньше, это явное смягчение курса. Я вижу в этом не ловкий маневр, а реалистическую оценку ситуации... <…>
    В.Г.: Но, значит, придется на время мириться и с высокой инфляцией. Вы по-прежнему настаиваете, что она неизбежна?
    Е.Я.:<…> Если экономика больна инфляцией, ею придется переболеть. К тому же правительство сразу очень жестко закрутило финансовые гайки, возник этот платежный кризис и, чтобы все не остановилось, придется теперь впрыскивать изрядную сумму денег. В результате – разгон инфляции. Но я полагаю, что это все-таки предпочтительнее, чем обвал производства. <…>
    В.Г.: ...инфляция. Мы все время оказываемся у этой развилки. И все же по дороге инфляции правительство идти не хочет. Более того, объясняет, что и не может, просто технически не в состоянии напечатать столько денег. Возникает как бы метода удержания инфляции за счет недостаточной мощности станков Гознака: если хотите, чтобы зарплата выдавалась вовремя, то и не просите слишком много.
    Е.Я.:Проблема из технической перерастает в политическую. Это заблуждение, что так можно всерьез бороться с инфляцией. Вы можете контролировать денежную массу, кредитную и бюджетную политику, но если деньги, как говорится, выписаны, вы обязаны их выдать. Иначе опасность социальных конфликтов на этой почве станет угрожать реформам. <…>
    В.Г.: Вы говорите: может, удастся выскочить с этим рублем. А с этой реформой вообще? Она идет так, как вы ожидали? И согласны ли вы, что стабилизации в экономике все-таки можно добиться к концу года?
    Е.Я.:С началом реформы мы рассматривали несколько вариантов ее развития, включая самый крайний, пессимистический. Я бы сказал, что по нему она все же не идет. Во всяком случае такова моя оценка после объявленной правительством коррекции его политики. Но мои тревоги за ход реформы и ее исход сохраняются. Правительству надо избавиться от веры в непогрешимость того, что оно делает, поскольку, боюсь, оно все еще страдает этой болезнью. И не давать нереалистических обещаний. Уверен, не надо настаивать, что мы добьемся стабилизации к концу этого года. Если добьемся ее в середине или к концу следующего, – это было бы успехом».
     
    «Канонизация в наши дни» – страница 19
    Подзаголовок – «К вопросу о причислении к лику святых Николая IIи императорской семьи»
    «<…> На последнем Архиерейском соборе РПЦ (31 марта-5 апреля 1992 года) было дано поручение Комиссии по канонизации при Священном синоде подготовить документы и рассмотреть вопрос о причислении к лику святых последнего российского императора и его семьи. Решение спорное. Покойный архиепископ Иоанн (Шаховской) писал в 1981 году священнику Александру Трубникову: «Смысл прославления святого есть указание на его путь, как пример жизни. Это предложение от Бога следовать его путями. Этому не соответствует царствование императора Николая II... Кроме мучеников за Христа никого не надо прославлять. Царь Николай Александрович и царица Александра Федоровна – не исповедники и не мученики за Христа. Они страдальцы и сострадальцы своему народу, который страдал за свои и за их грехи. Достаточно прочесть «Дневник царя» и «Письма императрицы», чтобы видеть, насколько несоответственны были они своему положению, своей ответственности.
    Убийство царя, как и миллионов наших соотечественников, – великий грех. До тех пор пока не будет принесено всенародного покаяния за этот грех наших предков, земля российская будет производить «волчцы и терние». Будучи православным мирянином, я полагаю, что акт покаяния должен исходить прежде всего от церковного народа, от духовенства или епископата. Все мы согрешили, все виноваты. Но не станем пытаться искупить эту вину прославлением оптом всех жертв большевистского террора, как это сделала Синодальная церковь за рубежом».
     
    «Покаяние атеиста» – страница 19
    «<…> Но вот пришла Пасха 1992 года, и я почувствовал, что можно восстать, вочеловечиться, вохреститься. Пасху и раньше справляли, и при Сталине, и при Хрущеве, но был это все-таки «подпольный» праздник. Целовались, говорили: «Христосе Воскресе» и оглядывались. Пасха 1992 года – впервые Пасха без оглядки. Свободный праздник освобождающихся, еще не до конца освободившихся людей, и он, этот праздник, впервые дал мне надежду.
    А было так. Утром в Святое Воскресенье пошел я во Дворец спорта в Лужниках. Было там религиозное собрание, созванное ассоциацией московских корейских христианских церквей совместно с московскими баптистами. И когда корейский христианский священник стал молиться о спасении России, стал молить Христа, чтобы он снова обратил свой взор на эту богооставленную страну, я заплакал. <…>».
     
    «История болезни» – страница 20
    «В ноябре 1886 года доктор С. Коломнин застрелился после того, как оперированная им больная умерла. Жестокий приговор, вынесенный себе известным хирургом, долго обсуждала общественность, вспоминая его подвижнический образ жизни и произнесенную накануне самоубийства фразу: «У меня есть совесть, и я сам себе судья».
    В феврале 1992 года в общем ряду криминальных происшествий промелькнуло сообщение о ночной перестрелке преступников с милицией, предотвратившей угон автомобиля. Один из задержанных участников банды днем работал нейрохирургом. Какого-либо общественного резонанса по этому поводу не последовало.
    Итак, невозможное оказалось вдруг возможным. Некогда непостижимое обернулось реальностью. Через 100 с лишним лет после самоубийства Коломнина некий врач поднял обрез, чтобы посягнуть на жизнь другого человека. <…>».
     
    «Листьев нашел свою «Тему» – страница 24
    Подзаголовок – «И опять очень популярен»
    «<…> – Всегда было много разговоров о том, что «Поле чудес» – почти копия популярной во многих странах Запада телеигры «Колесо фортуны». А «Тема» – это что, вариация «Донахью-шоу»?
    – Нет.
    Нет?
    – Потому что я тогда тоже могу вам сказать, что до вас в жанре интервью работал Цитриняк, а в жанре очерка – Аграновский.
    Это не очень корректное сравнение. В вашем случае речь идет об определенной модели программы. Как и «Донахью-шоу», «Тема» строится на общении ведущего с приглашенной аудиторией и несколькими героями, которые ту или иную тему как бы олицетворяют. Скажем, Донахью приглашал девушек из публичного дома, и они говорили со зрителями о проституции. Вы приглашаете обманутую жену – и она разжигает страсти в разговоре о супружеской неверности.
    – Поймите одну вещь: когда западные программы слепо копируются, они все равно не будут восприниматься нашими зрителями как свои. Вот вам, пожалуйста, замечательная по идее игра «Любовь с первого взгляда». Но нашей аудитории нельзя задавать вопрос типа «какие трусики были у вашей девушки во время первого свидания». <…>
    Ну хорошо. Тогда объясните, какой-такой специфически «нашей» идеей вы наполнили ваше «Листьев-шоу».
    – Начнем с того, что это не «Листьев-шоу». В «Теме», в отличие от «Донахью-шоу», центр – не ведущий, а герои и аудитория. Не в пример американцам мы страшно закомплексованы. Нас с младенчества учили: надо быть таким, как все, следовать определенному стандарту. Инакомыслящие побивались камнями, на улице до сих пор не встретишь инвалида. У нас просто неприлично быть не таким, как другие. В американской семье даже ребенка-дауна считают даром божьим, все общество окружает его любовью и заботой. У нас почти все, не соответствующие стандарту, чувствуют себя несчастными: толстые, маленькие, очкарики, рыжие, разведенные, брошенные любимыми, полюбившие других. Страшно осуждаются те, кто не хочет по каким-то причинам иметь детей, уж не говоря о людях, желающих изменить свой пол. Я взялся за «Тему», чтобы показать любому: он личность, и не надо подстраиваться под общественный стандарт, не надо бояться вести себя самостоятельно и независимо. <…>
    – Может, это самонадеянно, но «Темой» я хочу вернуть человека к самому себе. Чтобы каждый вдруг понял: он, а не Ельцин и Гайдар, единица отсчета. Что же до вседозволенности, то я как раз считаю, что человек должен научиться отвечать за себя. Ведь нам всю жизнь толковали о коллективной ответственности. И многие наши беды оттого, что мы рвались отвечать за других. В «Теме» противоположная философия: отвечай за себя перед другими и требуй от других, чтобы они отвечали за себя перед тобой. И тогда у нас будет совсем иной уровень взаимоотношений. <…>
    На ролях главных героев у вас люди, которые произносят почти исповедь. Это что, актеры, исполняющие роли? А если нет, как вы добиваетесь от них подобной искренности? Чтобы, к примеру, молодая женщина рассказала всему свету, как пережила измену мужа?
    – Нет, это не актеры. Мы всякий раз находим людей, для которых обсуждаемая проблема – слишком наболевшая. Иначе из передачи уйдет ее главный смысл. Только тогда, когда зритель увидит перед собой человека, который очень остро пережил то, что сейчас мучит его, он сможет посмотреть на себя со стороны, что-то для себя понять и, может быть, успокоиться. Поэтому в «Теме» герой важнее ведущего. <…>».