Ельцин Центр

Дайджесты и комментарии
  • 1991
  • 1992
  • 1993

    Все мы немножко «хачики»

    День за днем. События и публикации 11 сентября 1993 года комментирует обозреватель Андрей Жданкин*

    Один из самых противоречивых, сырых, недоработанных и хуже всего исполняемых российских законов — это так называемый «закон о прописке» или закон «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации». Появившись на свет как предвестник грядущих демократических послаблений, он неожиданно стал одним из инструментов репрессивного аппарата, направленного не только против нарушителей этого самого закона, но и против граждан, абсолютно законопослушных.

    Парадоксы современной паспортной системы проявились чуть ли не с первых дней ее внедрения. Как пример: очень долго граждане Украины и Белоруссии могли проживать на территории России (в любом городе) без регистрации в течение трех месяцев (90 дней). А вот граждане России обязаны были регистрироваться в течение трех дней… Если у кого-то была в наличии регистрация по месту жительства (считай — прописка), то медстраховку он мог получить только там, где прописан. А потому даже жителей, например, Химок, московские эскулапы пользовали с большой неохотой. А вот если регистрации не было никакой, то медстраховку можно было получить где угодно, хоть в самой Москве. И, соответственно, вся столичная медицина была к их услугам. Примеров подобного абсурдно-формального подхода, с которым приходилось сталкиваться моим знакомым чуть ли не каждый день, я могу привести массу. И не только я. А если помножить бездарность закона на идиотизм его блюстителей, то все получается вообще анекдотично.

    В качестве иллюстрации приведу несколько историй.

    Ну, во-первых, рассказ одной хорошей знакомой — русской в черт знает каком колене, коренной москвички. Но… девушки слегка неславянской внешности. Глаза и волосы у нее темные, формы округлые, рост не высокий… Да и сама не ослепительной белизны. Так вот, в метро к ней подходит милиционер и, даже не удосужившись представиться, требует паспорт. Девочка, будучи журналистом до мозга костей, сразу начинает качать права: представьтесь, доложите по форме, объясни причину проверки документов. Ответ: «есть подозрение, что вы нарушаете паспортный режим». Хорошо, вот вам паспорт. Во-первых, паспорт — российский, во-вторых — с московской пропиской и, в третьих, фамилия там ну самая что ни на есть — русская. Повертев в руках «краснокожую книжицу», страж порядка извиняется: «Ну, уж больно вы, девушка, на хачика похожи»…

    Другая история. Тоже с журналистом — неплохим знакомым. Прописан, тьфу, зарегистрирован в Питере, последние лет десять живет и работает в Москве. Само собой, без какой бы то ни было временной регистрации. Ну не нужна она ни ему, ни любому из его работодателей, если они знают, что берет на работу классного специалиста. И все бы хорошо, но вот фамилия у этого товарища — «хохляцкая». Да и родился он на Полтавщине, хотя следующие полсотни лет жизни прожил в первой и второй столицах России. Так вот, идет он мимо Рижского рынка. Его «тормозит» патруль. Те, кого официально называют ППС — молоденький лейтенант и два сержанта. Сержанты обвешаны автоматами, бронежилетами и прочими дубинками так, словно их отправили штурмовать резиденцию самого Пабло Эскобара, а не патрулировать участок в центре Москвы. А товарищ этот, надо сказать, журналистскую работу понимал не как переписывание текстов, сворованных из Интернета, а побывал во всех «горячих точках» и экс-СССР и России. После Чечни, например, два месяца в госпитале его собирали по кусочкам… Да и до прихода в нынешнюю профессию он не раз смотрел смерти в самое лицо. Так что один лейтенант и два сержанта для него ни разу не авторитеты. Тем не менее, паспорт он им отдал по первому же требованию, правда, сначала опять-таки заставил это требование изложить по всей форме.

    Лейтенант открыл паспорт (российский, заметьте), долистал до странички с пропис. ну, вы меня поняли, вернулся в начало, прочитал фамилию и задал вопрос, который поверг товарища в небольшой ступор: «А где твой вид на жительство?» Тот: «Какой вид? Я россиянин и питерский!» «Ну и что? Фамилия-то украинская? «Да». Значит, ты украинец? Тогда, где твой вид на жительство?» Минут на 15 диалог зацикливается. После чего товарищ не выдерживает: «Зови старшего по наряду! Есть такой?» Еще минут через двадцать к ним подходит майор: «В чем дело?» «Да вот, майор, твой подчиненный у меня требует вид на жительство. Ты уж объясни ему, что к чему». Майор берет паспорт, листает, поворачивается к лейтенанту: «Лейтенант, что вам не понравилось? Гражданин — россиянин. Не бомж. В чем дело?» «Товарищ майор, он украинец, а вида на жительство у него нет!»…

    Короче, майор перед товарищем извинился, сославшись на нехватку кадров, а незадачливого (не хочется говорить других, более обидных, хотя и более соответствующих ситуации слов) подчиненного отправил писать рапорт.

    Ну и наконец, история жизни еще одного моего товарища. Человека с совсем даже не русской фамилией и с неславянской внешностью. Тоже коллеги.

    Приехал в Россию из одной из бывших республик СССР в 1994 году и живет в Москве почти два десятка лет. Гражданин России, но без прописки. Скажу больше — за эти двадцать лет он и временную регистрацию получал всего пару-тройку раз. При этом умудрился отработать во всех мыслимых и немыслимых местах, вплоть до государственных структур (проработал главным выпускающим редактором в одном крупном государственном информагентстве несколько лет).

    За все время прописка, простите, регистрация ему понадобилась несколько раз — при покупке и оформлении авто, при въезде в некоторые (именно, что некоторые, а не все) погранзоны, да, пожалуй, и всё. При этом, все положенные по закону «блага» он имеет — страховку, загранпаспорт, пенсионное, ИНН и пр… Отсутствие злополучной регистрации — как временной, так и постоянной, — никоим образом не мешает государству требовать и получать с него все возможные налоги и выплаты. К слову, и голосовать ему, несмотря на то, что он БОМЖ, не составляет никакого труда — и тут, оказывается, регистрация не шибко нужна. Ой, простите, забыл: сотовые компании время от времени, когда вдруг становятся слишком принципиальными, отказываются продавать ему SIM-карты. Впрочем, тут вообще непонятная история: почему они не продают симки иностранцам, например, или иногородним, я понимать отказываюсь…

    К чему я это все понаписал? А к тому, что, повторюсь: считал, считаю и буду считать, что прописка — в любом ее виде и под любым названием — вещь ненужная, неэффективная, более того, мешающая развитию общества.

    Никакие аргументы в пользу соображений безопасности, необходимости учета населения, борьбы с преступностью не выдерживают критики. Несмотря на самые драконовские меры, принимавшиеся Советским Союзом против своего населения в вопросах учета и паспортизации — вплоть до лишения паспортов целых социальных слоев — ни на уровень преступности, ни на эффективность труда никак не влияли.

    Нынешнее требование наличия регистрации по месту пребывания или проживания вообще смехотворны: сделать такую регистрацию может каждый — на собственном цветном принтере. И если не предъявлять ее сотрудникам правоохранительных органов, то никто подделки не заметит или не захочет заметить (в некритичных ситуациях, думаю, и правоохранители особо рьяно изучать листок бумаги на подлинность наличествующих печатей не будут)… Все остальные — начиная с работодателей (обязанных брать на работу только граждан, только с регистрацией, только с разрешением на работу, только легальных и т. п.), врачей (обязанных лечить только граждан, только легальных, только с регистрацией и т. п.) и вплоть до нотариусов, заверяющих документы, сделки, акты…, с полным основанием имеют право заявлять, и, поверьте, именно так и делают: «Я не криминалист, досконально изучить эту бумажку не в состоянии. Да и не обязан это делать»…

    Зачем сегодня нужна регистрация? Почему десятки, простите, сотни стран великолепно обходятся без этого анахронизма? И при этом, преступность в этих странах на порядок ниже, законопослушности больше, а миграция под жесточайшим контролем и нелегальные мигранты там если и умудряются жить, то только именно что на нелегальном, в самом прямом смысле этого слова, положении — постоянно прячась от представителей соответствующих органов, не афишируя факт своего пребывания в стране и пр…

    Если еще пару десятков лет назад нашим аргументом в пользу всеобщей паспортизации (речь, как вы понимаете, только о внутренних паспортах) были размеры, расстояния и величина населения, то после распада СССР мы сильно уступаем многим странам и в первом, и во втором, и в третьем. Тем не менее, они находят своих террористов за два дня, даже если террористы «растворялись» в толпе, а мы, бывает, не находим никогда. Они могут с точностью до метра и секунды описать передвижение любого гражданина, если потребуется, для нас это даже в 21-м веке все еще остается сюжетом из фантастического романа.

    Зато постоянные «проверки на дорогах», регулярные налеты на мигрантские городки, рейды ФМС по рынкам и стройплощадкам — неиссякаемый источник доходов для правоохранителей. «Восстав» двадцать лет назад против закона о свободе передвижения граждан, объявив Москву особой территорией с особым статусом, не желающей подчиняться федеральным законам и требованиям, экс-мэр Лужков, попутно «убил еще одного зайца»: перевел московскую милицию на «подножный корм» — сшибаемые с приезжих (как правило, на вокзалах или в метро — там самый спешащий народ) полтинники, сотни, а теперь и тысячи. А это позволяло столичным властям даже в самые «лихие» времена экономить на оплате сотрудников милиции.

    К слову, «лужковское знамя» очень быстро подхватили многие другие города. Но ни на уровень преступности, ни на мигрантские потоки это не повлияло. И влиять не будет. Ибо не может.

    Я это все к чему написал? К тому, что 25 июня был принят, а 1 октября 1993 года должен был вступить в силу тот самый закон о свободе перемещения и праве выбора местожительства. Но еще 9 сентября Юрий Михайлович и его команда против этого закона восстали. О чем «Известия», «Российская газета» и «Независимая» писали чуть ли не всю неделю…

    Андрей Жданкин

    Андрей Жданкин
    Профессиональный журналист. Окончил Московский государственный университет имени Ломоносова. В 1991 году – обозреватель «Российской газеты». После августовских событий (ГКЧП) – официальный пресс-секретарь Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в путче, образованной указом Президента СССР М.Горбачева (комиссия С.Степашина). После «Российской газеты» (пунктирно) – еженедельник «Россия», «Совершенно секретно», несколько журналов «с нуля», участие в избирательных кампаниях федерального уровня.