Сталкеры рублевой зоны
День за днем. События и публикации 23 июня 1993 комментирует обозреватель Андрей Жданкин*
«Пока Президент работает над новой конституцией, организует ее широкое обсуждение, ведет конституционное совещание, мощный импульс победы на референдуме начинает растворяться в затишье летних отпусков, сезонных забот о дачах и огородах» — Егор Гайдар. «Дни поражений и побед». Это я все о том же — о «мирном лете 93-го».
Не поворачивается язык назвать политической жизнью спорадические всплески активности сторон. Скорее, это проявление естественного желания напоминать о себе в периоды затишья, дабы в нужный момент ни у кого не возникло вопроса: «А это кто и чего ему надо?»
Вот, например, поддавшись благородному порыву защитить статус
«Понятно, впрочем, что парламентариев волнует не столько абстрактный статус вице-президента, сколько конкретная судьба попавшего в опалу Александра Руцкого. По мнению наблюдателей, «вице-президентский» процесс станет своеобразной проверкой КС на лояльность… Однако трудно представить, что предметом разбирательства в Конституционном суде может стать сокращение охраны и аппарата вице-президента, лишение его автомобиля и личного врача. О том, что положено вице-президенту по рангу в Основном законе нет ни слова. Таким образом, Конституционный суд может и не принять иск к рассмотрению. Однако, помня о том, что Конституционный суд в свое время взялся рассматривать всего лишь телевизионное выступление президента, можно предположить, что он заинтересуется этим делом и попытается на его основе создать прецедент для решения собственных аналогичных проблем…»
То ли случайно, то ли согласно некоему плану, но в этот же день «Российская газета» печатает большую статью самого Руцкого «Что обещал президент, исполнено. С точностью до наоборот». Название говорит само за себя, и в статье, хоть и разверстана она почти на целую полосу, нет ни слова больше того, что в сказано ее заголовке. Разве что, есть попытка самооправдания и дистанцирования от президента:
«Забывает автор (в статье Руцкой оппонирует политологу Алексею Киве — А.Ж.) одно: право каждого человека, в том числе и вице-президента, избранного, между прочим, вместе с Президентом всенародно, на свою точку зрения, тем более что членом «семьи» Ельцина я никогда не был. И присягал не на личную верность конкретному политическому деятелю, а народу и закону, Конституции. И потому не приемлю тезис, сформулированный Муссолини: «Политик, облеченный доверием народа, может встать выше закона». В самом конце статьи бывший летчик-афганец и Герой Советского Союза еще раз блещет знанием классиков мировой политики, цитируя Авраама Линкольна: «Можно дурачить часть народа все время, можно дурачить весь народ некоторое время, но нельзя дурачить все время весь народ»…
Ну, собственно, вот и вся политика в России на тот момент. А вот экономическая жизнь напоминала затишье перед бурей, а точнее — затяжные позиционные бои перед главным наступлением. Одной из основных проблем в экономике страны была невнятная политика Центрального банка России, не подчинявшегося правительству и отчитывавшегося только перед Верховным Советом. Как писал в книге «Дни поражений и побед» Егор Гайдар,
«Еще с осени 1992 года у нас оставались две наиболее серьезные слабости в денежной политике: технические кредиты государствам Содружества и низкие ставки рефинансирования, стимулирующие искусственный спрос на централизованные кредиты и дополнительный рост денежной массы. Проблема технических кредитов, наследованная от автоматического импорта инфляции из государств рублевой зоны, особенно обострилась в связи с тем, что на первой встрече с казахским руководством В. Черномырдин, еще не разобравшись в сути дела, дал согласие на отмену режима межреспубликанских корреспондентских расчетов. В построенном с таким трудом бастионе, ограждавшем пока еще зыбкую прочность российского рубля, вновь образовалась крупная брешь. В нее немедленно устремился поток пустых денег. К весне Казахстан, оттеснив Украину, прочно занял роль лидера экспорта инфляции в Россию. Попытки Минфина взять под контроль технические кредиты, направлявшиеся Центральным банком из России в другие республики СНГ, стали малоплодотворными».
Апрельский референдум резко изменил ситуацию. ЦБ стал больше экономическим, чем политическим органом. Соответственно, позиция России в переговорах со странами СНГ стала более жесткой, подчиненной единой цели — решению финансовых проблем. Пример тому — переговоры с представителями правительства Казахстана. «Известия» в заметке «
«Считая далее неприемлемым кредитование государства за счет технических кредитов Центробанка, Россия потребовала переоформить сальдо этих счетов в государственный долг… — В целом, сказал С. Терещенко, — нам четко дали понять, что Казахстан не хотели бы видеть в рублевой зоне. Нам предлагают вводить свою валюту».
Фактически Казахстану, который не производил на тот момент достаточного количества продукции, пользующейся спросом в РФ, предложили российские рубли покупать, что, в целом было правильно с экономической точки зрения. В эти же дни проходили переговоры и с представителями белорусского правительства. И там тоже было весьма недвусмысленно указано на то, что «дружба — дружбой, а табачок, как говорится, врозь» — пора обзаводиться собственной валютой.
На тот момент, по оценкам России, долг Казахстана по техкредитам составлял 300 млрд. руб., а Беларуси — в 267 млрд. руб. Сами же должники настаивали на суммах процентов этак на 30 ниже. И просили они, ни много ни мало,
«Би-би-си. Всемирный банк одобрил предоставление целевого крупного займа за всю историю своего существования — 610 миллионов долларов на модернизацию нефтедобывающей промышленности Западной Сибири… ГОЛОС АМЕРИКИ. Ведущие американские газеты широко освещают решение палаты представителей конгресса США одобрить пакет помощи России и другим странам СНГ на сумму 2,5 миллиарда долларов».
К слову, сама Россия (я уже писал об этом) со дня на день ждала от МВФ первого транша кредита в рамках механизма финансирования системных преобразований — кредит STF. И уже через две недели после описываемых событий — 6 июля 1993 г. — 1,5 млрд. долларов поступили в Россию. Этот кредит считался «легким» — его условия были менее жесткими, чем те, которые сопровождали 1 миллиард годовой давности — августа
Нынешние требования были не столь жесткими: сокращение дефицита государственного бюджета наполовину — до 10% ВВП, контроль за приростом денежной массы, однако в существенно смягченном, по сравнению с предыдущим кредитом, варианте. А вот к темпам ежемесячной инфляции требования стали жестче — 7–9%. Увы, Москва не смогла выполнить всего, что от нее требовалось. Если в апреле инфляция составляла 17 процентов, то в мае уже — 23%. Поэтому в 19 сентября 1993 г. МВФ приостановил передачу денег России. И только в 1994 г. были проведены переговоры, в результате которых вторые полтора миллиарда долларов в поддержку системных преобразований (вот до сих пор не могу до конца разобраться, что имелось в виду под этим) поступили на счета России.
Так что позиция России в переговорах летом
«Дыра в рублевой зоне с Казахстаном ликвидирована, краны щедрых технических кредитов перекрыты. Финансовое сотрудничество с государствами СНГ вступает в русло общепринятых межгосударственных экспортных кредитов. Отделение рублевой зоны в безналичном обороте завершено. В будущее можно смотреть с оптимизмом. Параллельно, именно с этого времени, ЦБ начинает быстро повышать процентную ставку, выводить ее на реальный уровень».
По поводу оптимизма и повышения процентных ставок Егор Тимурович несколько погорячился — впереди был еще «черный вторник»
Андрей Жданкин
