Смена курса
События и публикации 23 апреля 1991 года
комментирует обозреватель Олег Мороз*
23 апреля 1991 года – исторический день.
В этот день Горбачев решил отступить – отказаться от попыток сохранить Советский Союз в первозданном виде. Возможно, это было тактическое, «кутузовское» отступление (отступить, дать противнику расслабиться и затем нанести сокрушительный удар), но этого до сих пор никто не доказал, этого мы до сих пор не знаем…
Итак, 23 апреля 1991 года девять бывших советских социалистических республик (некоторые из них формально и оставались еще таковыми), выразившие готовность подписать новый Союзный договор, – о котором уже давно хлопотал Горбачев, – подписали пока документ с длинным названием – «Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса». Чаще он упоминается более коротко – как «Заявление 9+1» (вместе с девятью республиканскими лидерами его подписал и президент СССР Горбачев).
Начиналось заявление дежурными фразами о необходимости «решительных мер по восстановлению повсеместно конституционного порядка, неукоснительному соблюдению действующих законов впредь до принятия нового Союзного договора и Конституции Союза». Но главным, конечно, было другое. Заявление провозглашало, что в Союзе могут остаться лишь те республики, которые этого пожелают, – так сказать, «добровольцы». В тот момент в качестве «добровольцев» выступали Азербайджан, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, Украина – эти самые девять республик. Другие шесть – три прибалтийские, Армения, Грузия и Молдавия, – с разной степенью решительности склонялись к роли «отказников». Девять «подписантов» соглашались их «отпустить», но при этом, мягко говоря, обещали уже не столь благоприятное отношение, как к остающимся в Союзе.
«Высшие руководители союзных республик, участвующие во встрече, – говорилось в заявлении, – признавая право Латвии, Литвы, Эстонии, Молдовы, Грузии и Армении самостоятельно решать вопрос о присоединении к Союзному договору, вместе с тем считают необходимым установление режима наибольшего благоприятствования для республик, подписавших Союзный договор, в рамках единого экономического пространства, ими образуемого».
Несмотря на угрозу, что в случае окончательного «отказа» уходящие республики ждет немало дополнительных проблем, это было уже совершенно другое решение, нежели то, на котором настаивала, например, парламентская группа «Союз» в союзном Верховном Совете, – чтобы итоги референдума 17 марта в обязательном порядке распространялись и на те республики, которые в нем не участвовали.
Итак, 23 апреля 1991 в Советском Союзе как бы осталось всего девять республик вместо пятнадцати. Так что патриоты СССР вполне могут говорить, что не «три пьяных мужика» развалили Союз в Беловежье, а «десять пьяных мужиков» более чем на полгода раньше развалили его в Ново-Огареве. Но я говорю «как бы» (осталось всего девять), потому, что «Заявление 9+1» не было юридическим документом. Юридически состав нового Союза надлежало зафиксировать в Союзном договоре, который еще предстояло подписать. Но «Заявление» уже было первым, значительным шагом к юридическому оформлению нового, «уменьшенного», Союза.
Конечно, если говорить серьезно, отделение от СССР шести не самых крупных республик еще не означало его конца, но тем не менее… О сохранении прежней империи уже не было речи. Со стороны Центра это был весьма рискованный шаг. Если от Союза отойдут шесть республик, кто даст гарантию, что через некоторое время то же самое не сделают и другие? Лиха беда начало. Думал ли Горбачев об этом?
Наверное, думал. Наверное, опасался этого. Но – другого выхода у него, видимо, не было.
Либо же он втайне рассчитывали и не возможность другого выхода, но пока вот решил сделать такой тактический ход…
О том, как проходила встреча в Ново-Огареве 23 апреля 1991 года, Ельцин рассказал на закрытом заседании российского парламента. По его словам, она длилась ни много, ни мало девять с половиной часов. Первоначальный план соглашения, предложенный Горбачевым, был переработан на восемьдесят процентов. Что особенно важно, Горбачев, по словам Ельцина, «впервые разговаривал по-человечески».
Тут есть некоторые противоречия с другими свидетельствами. Да и с воспоминаниями самого Ельцина. Вадим Медведев, например, пишет, что «Заявление в общем-то в своей основе не так уж сильно отличается от проекта». А проект как раз и был составлен Горбачевым и его помощниками. Сам Ельцин в «Записках президента» вспоминает, что, вернувшись из Страсбурга, он «поставил свою подпись под заранее составленным совместным заявлением руководителей республик». А чего же, спрашивается, было обсуждать девять с половиной часов и что было переработано на восемьдесят процентов?
Но такие противоречия и несоответствия в свидетельствах и воспоминаниях вообще не редкость.
Возможно, долго обсуждалось что-то еще, помимо Совместного заявления. В прессе сразу же появились сообщения, что участники встречи в Ново-Огареве подписали не только то самое, опубликованное на следующий день Совместное заявление с довольно общими, обтекаемыми формулировками, но и конфиденциальный меморандум, где более детально и конкретно говорилось о разграничении полномочий между республиками и Центром. Правда, пресс-служба Горбачева опровергла существование конфиденциального меморандума, но разговоры на эту тему не прекратились. Ельцин в одном из своих выступлений признал: «В «Заявление» не вошли многие вопросы, касающиеся разделения собственности и функций между Центром и республиками – об этом договорились. Договорились по валюте... по золотому запасу... были достигнуты и другие договоренности». Да и вообще дальнейшие события показали: главное, о чем договорились и что будто бы было зафиксировано в то ли существующем, то ли в несуществующем меморандуме, в основном соблюдалось. Особенно обращало на себя внимание, что полностью прекратилась публичная полемика между Центром и республиками, прежде всего между Горбачевым и Ельциным.
* * *
«Вчера», 22 апреля 1991 года, газетчики еще не знали, какая сенсация их ожидает «завтра» в виде «Заявления 9+1», а потому главная тема в номерах газет за 23 апреля - открывающийся 24-го пленум ЦК и ЦКК КПСС, на котором коммунистические ортодоксы, без сомнения, хищно набросятся на Горбачева, а, возможно, и вовсе скинут его с поста генсека (по крайней мере, многие из них к этому готовятся. Читаем в «Известиях» за 23 апреля 1991 года:
«…Интерес к предстоящему партийному пленуму чрезвычайно высок. Причиной тому не только кризис, переживаемый КПСС, наличие и противоборство в ней различных взглядов, но и разговоры о возможной (или невозможной) отставке М. Горбачева с поста главы советской компартии. <…>Недовольство работой Генерального секретаря звучит не только в настроениях и высказываниях рядовых партийцев, но и с высоких трибун - в речах партийных лидеров республик и областей. <…>В этом, почти повсеместно звучащем: «Генерального секретаря - к отчету!» - угадывается жажда «оргвыводов». <…>»
«Отлуп» Горбачеву готовятся дать разнообразные коммунистические объединения. Вчера мы читали о подготовке к бою движения «Союз», а вот и еще одно антигорбачевское коммунистическое движение обретает повышенную степень боевой готовности.
«Независимая газета»:
«В Ленинграде прошел съезд движения «За коммунистическую инициативу». «По мнению делегатов, ленинградский форум стал неплохой репетицией перед генеральным сражением, которое «инициативники» намерены дать на пленуме ЦК КПСС генеральному секретарю».
Но Горбачевым недовольны не только коммунистические ортодоксы, но и сторонники реформ. Они недовольны, что реформы практически пробуксовывают, страна топчется на месте. Снова Известия»:
«Упреки Горбачеву слышатся и с другой стороны. Его критикуют за непоследовательность в реализации рыночного курса, промедление в разгосударствлении и приватизации собственности, за «прохладное» отношение к демократам. Наличие и левого фланга в рядах КПСС (по нынешней терминологии – правого. – О.М.) еще раз показывает, сколь непроста ситуация для Генерального секретаря, сколь трудной будет дискуссия на пленуме. <…>».
Вот ведь даже в КПСС требовали более быстрого движения к рынку, к разгосударствлению и приватизации собственности! А сейчас вы найдёте хоть кого-нибудь среди функционеров КПРФ, кто произносил бы эти слова – «рынок», «разгосударствление», «приватизация собственности» – не ругательно?
* * *
«Независимая газета» пытается спрогнозировать, как будет развиваться политическая и экономическая ситуация в стране:
«Смешанная экономика с хорошо развитой инфраструктурой социальных гарантий и система договоров, реализующих суверенитеты республик, не разрушающих одним махом целостность Союза, а постепенно обновляющих его, - на двух этих компромиссах можно, наверное, действительно объединить сегодня все наше общество. Такой компромисс будет, видимо, и концом «смертельного противостояния» двух главных нынешних политических фигур - М. Горбачева и Б. Ельцина. <…> Есть, наконец, две тактики: исчерпавшая свои возможности тактика пассивного М. Горбачева и набирающая свою силу тактика решительных действий Б. Ельцина. Есть и серьезные основания предполагать, что две эти тактики в ближайшее время сойдутся… <…> И их новый, долгожданный и равноправный союз станет концом предперестройки и началом перестройки как таковой. <…>».
В принципе, в тот момент, когда 23 апреля люди читали эти строки, в Ново-Огареве действительно происходило заключение некоторого союза Горбачева, Ельцина, лидеров других восьми республик. Но вряд ли это можно было рассматривать как слияние двух тактик - пассивной горбачевской и решительной ельцинской. По существу, Горбачев поступил довольно решительно, пойдя на значительное «усечение» Союза. Ельцин и другие республиканские лидеры поддержали это решение. Так что в данный момент игра шла как раз вроде бы «на равных». Таковой же в целом она останется до августа 1991-го. А дальше… Дальше для описания происходящего потребуются совсем другие термины. Дальше о горбачевской перестройке уже можно будет позабыть, а настоящую перестройку, «перестройку как таковую» станут называть ельцинско-гайдаровскими реформами.
* * *
Продолжается борьба Татарстана за суверенитет и независимость, о которой мы читали вчера. В ней участвуют не только политики, но и народные массы. Протекает она в самых разнообразных формах. «Известия», 23 апреля 1991 года:
«Головная перекачивающая станция нефтепровода «Дружба» оказалась в осаде демонстрантов.На площадях Альметьевска прошли многолюдные митинги. Их участники требовали немедленной передачи природных ресурсов под юрисдикцию Татарстана. В первую очередь речь шла о нефти, которой добыто на промыслах республики 2,5 миллиарда тонн. Громадное богатство не обогатило народ, а превратило добывающие районы в зону экологического бедствия. <…>».
Да вообще-то и теперь, двадцать лет спустя, нигде на российских просторах, громадное нефтяное богатство народ не обогащает. Обогащаются лишь «слуги народа». В этом смысле за минувшие годы мало что изменилось.
Что касается экологических бедствий в районах нефтедобычи тогдашние, двадцатилетней давности, бедствия были лишь «цветочками» по сравнению с нынешними. Никого, кроме местного населения и экологов эти бедствия особо не волнуют.
* * *
Тогдашняя пресса уже писала – а мы цитировали, – о голодных обмороках среди детей, связанных с тем, что родители из-за дороговизны вынуждены отказываться от школьных столовых. В прошлой цитированной заметке речь шла о провинции, Нижнем Тагиле: в школах города участились такие обмороки. Но мало чем отличается и столица.
«Российская газета» за 23 апреля:
«Почти 75 процентов московских детей вынуждены отказаться от ежедневных завтраков и обедов в школьных столовых: дорого. В среднем цены там выросли втрое (как раз в соответствии с «павловской» ценовой реформой. – О.М.) Специалисты городского Комитета по народному образованию прогнозируют вспышки связанных с недоеданием болезней - гастритов и переутомлений. А между прочим даже в голодные послевоенные годы московских детишек бесплатно кормили в школах винегретом и хлебом».
Ну вот, недаром говорилось: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
Может, в Москве в каких-то школах, – думаю, не в очень многих, – бесплатный винегрет действительно выдавали. А вот немного поодаль от столицы… Я в детстве, в военные и послевоенные годы, жил в двадцати километрах от Москвы. Никакого винегрета и никакого хлеба мы от нашего заботливого государства, да еще бесплатно, ни разу не получили, хотя на подмосковные колхозные поля собирать полудохлую морковку, свеклу, картошку нас гоняли регулярно. Да и вообще о таком понятии, как школьная столовая, мы ни разу даже не слышали.
Олег Мороз
Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».
