Ельцин Центр

Дайджесты и комментарии
  • 1991
  • 1992
  • 1993

    Россия — Евросоюз: отношения выпадают в осадок

    День за днем. События и публикации 9 декабря 1993 года комментирует обозреватель Аркадий Дубнов*

    «Известия» от 9 декабря 1993 года, естественно, главной темой номера делают подготовку к предстоящему 12 декабря референдуму по новой конституции и выборам в первую после крушения СССР Государственную Думу. Однако эта тема может быть отражена чуть позже, в газетах следующих дней. Спустя же несколько дней после грандиозного провала саммита «Восточного партнерства» в Вильнюсе в конце ноября 2013 года, где президент Украины под давлением Москвы отказался подписать соглашение о партнерстве с Евросоюзом, а в Киеве после силового разгона подразделением «Беркут» мирного митинга протеста, начались массовые беспорядки, в новый, не самый лучший период, вступили отношения России и ЕС. Это прекрасный повод вспомнить те радужные перспективы, которые, по мнению российского руководства, открывались 20 лет назад в преддверии визита президента Бориса Ельцина в Брюссель.

    В центре первой полосы «Известий» от 9 декабря 1993-го заметка ИТАР-ТАСС под красноречивым заголовком:

    «ПОСЛЕ УДАЧНОЙ ПОЕЗДКИ НА КАВКАЗ БОРИС ЕЛЬЦИН УВЕРЕН В УСПЕХЕ И ПЕРЕГОВОРОВ В БРЮССЕЛЕ».

    Она стоит того, чтобы ее привести полностью.

    «Наконец Россию признали и приняли в Европу. Об этом заявил в среду президент России Борис Ельцин в аэропорту перед отлетом с официальным визитом в Брюссель, где должно состояться подписание декларации о партнерстве и сотрудничестве между Европейским союзом и Российской Федерацией.
    Борис Ельцин указав на то, что для России «одинаково важны как экономический аспект этого процесса, так и постоянный политический диалог, который отныне устанавливается между высшими руководителями ЕС и Россией».

    Президент особо выделил то обстоятельство, что «Россия впервые с конца прошлого века начинает торговать и сотрудничать со всей Европой».

    Говоря об официальном визите в Бельгию, Борис Ельцин подчеркнул, что «подписание двустороннего договора между Бельгией и Россией открывает новую фазу всестороннего сотрудничества между народами двух стран». Он выразил уверенность, что визит будет успешным во всех его аспектах».

    Касаясь предстоящего референдума по новой Конституции, Борис Ельцин сказал, что после поездки на Северный Кавказ у него «прибавилось оптимизма» в том, что народ примет новый Основной Закон, поскольку россияне понимают, что «это путь к реформе».

    Конец цитаты.

    Сегодня «оптимизм» Ельцина по поводу Северного Кавказа, конечно, вызывает лишь горькую улыбку…

    Но мы про Европу сейчас. Конечно, ельцинскую Россию «признали» тогда, но «приняли» ли в Европу в том смысле, который имел в виду президент России?… Сомневаюсь.

    Вот что писал по этому поводу Тимоти Колтон в вышедшей недавно на русском языке фундаментальной биографии «Ельцин»:

    «Большинство посткоммунистических стран Европы больше стремились вступить в Евросоюз, чем в НАТО. Но для России и для ее лидера путь туда тоже был закрыт. В Брюсселе считали, что «Россия слишком большая, слишком сложная и слишком отсталая, чтобы стать членом Евросоюза». Попытки Ельцина договориться о благотворном взаимодействии сторон увенчались лишь соглашением о сотрудничестве на ближайшие десять лет, подписанном в июне 1994 года в венецианской крепости на острове Корфу; более тесного сотрудничества добиться не удалось. Хотя Россия подала прошение о вступлении в Совет Европы (организацию по защите прав человека и обеспечению верховенства закона) и в феврале 1996 года была принята в саму организацию и в ее парламентскую ассамблею, Ельцин не представлял себе, как внедриться в более динамичный и жесткий Евросоюз».

    Но вхождение России в ЕС само по себе мало что значило, если оно не сопрягалось бы с установлением новых доверительных отношений России с НАТО. Но здесь история выглядела гораздо более драматической и ей посвящено, пожалуй, намного больше страниц исследований и воспоминаний, нежели российско-европейским связям.

    Дмитрий Тренин, анализируя в своей, изданной в 2012 году книге «PostImperium», картину подобных ожиданий, писал:

    «…Было бы логично ожидать быстрой интеграции России в систему западных институтов. В первом послании Ельцина руководству НАТО в декабре 1991 года говорилось, что Россия ставит вопрос о вступлении в Альянс в недалеком будущем. Однако Кремль ждал неприятный сюрприз: немедленного ответа Брюсселя не последовало. Вместо этого России вместе со всеми постсоветскими республиками и странами Варшавского договора было предложено войти в Совет североатлантического сотрудничества. Москва была явно разочарована. В конце концов через две недели в штаб-квартиру НАТО было отправлено другое письмо с разъяснением, что в текст первого послания вкралась опечатка и читать его следует с точностью до наоборот: Россия не ставит вопрос о вступлении в НАТО в обозримом будущем».

    Тренин пишет, что чуть позже, весной 1992 года в Вашингтоне Буш-старший категорически отверг предложение Ельцина о российско-американском альянсе, ссылаясь на его «неуместность новой эпохи мира во всем мире». Надежды России, что Запад раскроет ей объятия, были быстро развеяны. Читать сегодня ссылки на «новую эпоху мира во всем мире» забавно до чрезвычайности, какие-то дежавю от хрущевско-брежневских заклинаний чудятся здесь… Но что сделаешь, западные лидеры в большинстве своем — обычные люди с не слишком выдающимся, если не сказать больше, — тривиальным IQ, не всем же им быть Черчиллем или Джоном Кеннеди с их способностью заглянуть далеко вперед, чтобы сделать решительные, эпохальные шаги навстречу будущему. Это сегодня мы вольны рассуждать, в каком мире довелось бы нам сегодня жить, если бы в первой половине 1990-х Запад более решительно бы поддержал новую постсоветскую Россию.

    В результате двадцать лет спустя мы топчемся на месте в отношениях с Европой, если не сказать честно, — все больше отдаляемся друг от друга. Вот что говорил в марте этого года на московской конференции «Россия — ЕС: возможности партнерства» российский премьер Дмитрий Медведев:

    «Давайте откровенно признаемся: Россия по-прежнему воспринимается всё-таки в большинстве европейских стран как нечто внешнее и отдельное от остальной Европы… Мне кажется, мы должны стараться изменить эту ситуацию».

    При этом наши руководители как мантру повторяют:

    «Для России развитие сотрудничества с Евросоюзом — безусловный и долгосрочный приоритет. И не только в силу экономических связей, но и в силу того, что Россия была, есть и будет частью Европы — и географически, и, что я хотел бы особенно подчеркнуть, культурно-цивилизационно. Мы — европейская страна, пытается себя, а главное, партнеров, уверить Дмитрий Медведев, — которая протянулась, конечно, далеко на восток к берегам Тихого океана, к границам Китая и Кореи. За последние 20 лет мы очень сильно сблизились. Если судить по меркам XX века, просто беспрецедентно сблизились. Россия стала полноправным участником многих важнейших европейских институтов, в том числе Совета Европы…».

    Ну, и конечно, тренд сегодняшнего дня, формирование Евразийского союза.

    У Дмитрия Медведева эта тема звучит этакой кодой:

    «Я знаю, что в повестке дня конференции есть тема соотношения сотрудничества между Россией и Евросоюзом и интеграционных процессов на постсоветском пространстве, прежде всего Таможенного союза. Мы считаем, что успехи России на европейском направлении должны стать дополнительным катализатором для евразийской интеграции. И нам кажется, что правильным и дальновидным, взаимовыгодным было бы развитие сотрудничества между Евросоюзом и формирующимся Евразийским экономическим союзом. В их основе — схожие задачи: это ликвидация барьеров, формирование прозрачной и комфортной среды для бизнеса, это то, чего мы придерживаемся в рамках правил ВТО и с учётом опыта Европейского союза. Наша цель — сформировать Евразийский экономический союз на универсальных интеграционных принципах и сделать это объединение открытым для сотрудничества с другими странами. Не скрою, мы самым внимательным образом смотрим за тем, как развиваются процессы внутри Евросоюза, для того чтобы принять лучшее из того, что было вами сделано, на вооружение».

    Не стану комментировать смелое заявление премьер-министра об «успехах России на европейском направлении». Лучше процитирую отдельные места из выступления на конференции председателя Европейской комиссии Жозе Мануеля Баррозу. Во-первых, такое вот едкое замечание в начале речи:

    «…Нет никаких сомнений, что Россия и Европейский союз тесно связаны. Мы делим один континент, у нас общее прошлое, богатое и разнообразное культурное наследие…». Обратите внимание: «мы делим один континент». А если есть «общее», то только «история».

    А затем Баррозу дает понять, что чаяния россиян, которыми их много лет подкармливает российское руководство, «беспрепятственный проезд людей, свободное перемещение товаров, услуг — наша (всего лишь — А.Д.) долгосрочная цель… Существует слишком большой зазор между решением краткосрочных задач и долгосрочным видением. И чтобы преодолеть этот разрыв, мы должны скорректировать наши политические амбиции и поставить перед собой на среднесрочную перспективу реалистичные цели, которые сможем достичь уже в ближайшие годы».

    А дальше не менее откровенно, но политкорректно в отношении Евразийского союза и сотрудничества с ним:

    «У нас богатый опыт, которым мы можем поделиться с Россией и Евразийской комиссией, если будем уверены, что вы разделяете наши принципы. Мы видим европейский континент открытым для всех партнеров в мире, мы видим здесь сотрудничество, основанное на общих ценностях и принципах интегрированной экономики, уважения к свободной воле народов. Именно на этом видении мы построили нашу политику расширения «Восточного партнерства». Именно на этом видении мы хотим углубить наше стратегическое партнерство с Россией и другими странами в регионе…».

    Тут важно выделить «общие ценности» и «уважение к свободной воле народов». С первым, «общими ценностями», проблема не только между Брюсселем и Москвой, но между Брюсселем и Киевом. Что касается последнего, то о «воле народов» никто ничего не знает доподлинно, референдум об отношении украинцев к евроинтеграции никто не проводил. Не было (пока) референдума, с другой стороны, и на тему вступления Армении в Таможенный союз (ТС).

    Вот и вернулись к тому, с чего начали, — провалу саммита «Восточного партнерства» в Вильнюсе в конце ноября, где Армения и Украина, а точнее, президенты Саргсян и Янукович отказались подписывать соглашения об ассоциации с Евросоюзом.

    Сегодня, спустя восемь месяцев, слова Баррозу звучат по-иному. Майдан в Киеве, дальнейшие события на Украине, которые грозят ей реальным распадом (антиправительственная забастовка в поддержку евроинтеграции, объявленная мэрами(!) Ивано-Франковска, Тернополя и Львова, а с другой стороны, призыв одного из украинских депутатов ввести российские войска в Крым — А.Д.) делают более чем проблематичным доверительное отношение Москвы и Брюсселя.

    Про жесткое давление России на Украину в вопросе евроинтеграции, которое, хоть и обусловлено реальными экономическими материями, угрожающими социальной стабильности на Украине в случае подписания Киевом соглашения с ЕС, мы уже говорили. Но странная категоричность отличает и европейских комиссаров, с ходу отвергающих саму возможность обсуждать евроинтеграцию Украину в трехстороннем формате, с участием России. Похожей была и жесткая реакция Брюсселя в сентябре этого года на решение Еревана присоединиться к ТС: либо с нами либо против нас.

    Так выглядит сегодня, спустя двадцать лет после казавшегося обнадеживающим визита Бориса Ельцина в столицу объединенной Европы, разбегание Москвы и Брюсселя, которое, конечно, же, будет сглажено дипломатическими реверансами.

    Но осадок-то останется.

    Аркадий Дубнов

    Аркадий Дубнов
    Международный обозреватель газеты «Московские новости». Закончил МЭИ, работал в НИИ и на АЭС. В журналистике с 1990-го: «Демократическая Россия», «Новое время», «Радио Свобода», «Время новостей». 20 лет наблюдает за тем, что происходит на месте бывшего Союза.