Нам обещают, что права и свободы граждан в России останутся незыблемыми
День за днем. События и публикации 11 декабря 1993 года комментирует обозреватель Аркадий Дубнов*
Сегодня, пожалуй, трудно себе представить тот уровень тревоги, что испытывала федеральная российская власть, ее высшие представители в Москве, накануне 12 декабря 1993 года, когда предстояло голосование по принятию проекта новой конституции России и по выборам в первую постсоветскую Государственную Думу.
Чтобы представить себе этот уровень, стоит взглянуть на первую полосу официального печатного органа власти, «Российской газеты» от 11 декабря
Спрашивается, почему нужно было дважды обращаться к избирателям? Ответ можно вычитать из даты одного из них, подписанного 8 декабря, второе — без даты и было подготовлено, очевидно, ранее.
Именно то обращение, которое с датой, от 8 декабря, указывает на определенную нервозность Москвы. В нем обращается внимание на то, что «некоторые главы исполнительной власти, отдельные руководители органов представительной власти субъектов Российской Федерации, а также ряд других должностных лиц России выступили с публичными заявлениями о возможности участия или неучастия населения во всенародном голосовании по проекту Конституции Российской Федерации 12 декабря 1993 года и в выборах депутатов Федерального Собрания Российской Федерации.
Воля населения, подчеркивается в обращении ЦИК, может быть определена только по результатам голосования, и подобные заявления должностных лиц следует воспринимать исключительно в качестве их личной позиции как обычных избирателей.
Каждый избиратель Российской Федерации вправе выражать свою волю самостоятельно, независимо от мнения кого бы то ни было, в том числе — любого должностного лица Российской Федерации».
Можно догадываться, о чем идет речь… Накануне референдума появились заявления чиновников из национальных республик, таких, как Татарстан, в которых избирателей призывали игнорировать голосование по Конституции, поскольку оно, якобы, покушается на суверенные права республики. Известно, что сильные и агрессивно настроенные к Москве националистические движения, в первую очередь, в Татарстане ставили тогда вопрос о выходе из состава Российской Федерации…
Похоже, что такого рода призывы имел в виду известный российский политик конца
«В последние годы в результате «революции суверенитетов», стихийного перелопачивания внутрифедеральных отношений, произвольного передела собственности и власти между субъектами Федерации государственно-правовая основа России была многократно искажена и запутана.Конституция вводит твердое упорядочение федеральных взаимоотношений, она создаёт действительные, незаменимые гарантии территориальной и государственно-правовой целостности России, указывает Станкевич, — Согласно проекту на всю территорию Федерации распространяются суверенитет России, верховенство федеральных законов (включая Конституцию), а также единая система государственной власти. Все остальные акты, включая Федеративный договор, действуют постольку, поскольку не противоречат Конституции и федеральным законам.
Впервые совершенно недвусмысленно постулируется принципиальное равноправие всех субъектов Федерации под верховенством федеральных властей и законов.
Добавим к этому гарантии единого экономического (в той числе валютного, налогового и таможенного) пространства.
Получается, что вместо нынешнего головоломно запутанного узла федеральных правоотношений возникает юридически и функционально упорядоченная государственно-правовая система.
Нужно ли нам это? Нужно и как можно скорее».
Уже сказанного, утверждает Сергей Станкевич, «достаточно для появления вполне определенной симпатии к проекту». И объясняет — почему:
«Российская Федерация определена в проекте как социальное государство, и это правильно, поскольку тем самым закрепляется столь нелюбимая крайними либералами историческая особенность России — приверженность к государственному патернализму. В здоровых и ограниченных формах он неизбежен и полезен, что бы там ни утверждали жизнерадостные хищники свободного рынка, начитавшиеся Хайека и фон Мизеса. Комплекс социальных гарантий сформулирован о проекте широко, но аккуратно, обязанности государства выглядят внушительными, но не чрезмерными».
Признаюсь, это место мне показалось неожиданным. Конечно, меня трудно назвать внимательным читателем и хорошим знатоком Основного закона родной страны, но только тут я узнал, что Россия определена как «социальное государство». Да и вряд ли найдется много сегодня людей, готовых, положа руку на сердце, заявить, что стране удалось обезопасить себя от «жизнерадостных хищников свободного рынка», как изящно тогда сформулировал Станкевич будущих хозяев земли русской, «новых русских»…
Автор не избегает говорить о недостатках проекта Конституции:
«Полномочия Федерального Собрания вряд ли можно считать достаточными. В частности, урезанной оказалась контрольная функция парламента. Отсутствует гарантированное право парламента на официальный запрос к правительству, отдельным министрам и получение мотивированных ответов, право на публичный диалог с правительством в парламенте, право на проведение публичных слушаний и расследований с участием исполнительной власти.Возможностей для досрочного роспуска Государственной Думы в проекте в избытке, в то же время процедура преодоления президентского вето (двумя третями голосов в обеих палатах) настолько усложнена, что отлагательное вето превращается почти в абсолютное.
Баланс властей, очевидно, смещен в сторону президентства, что можно расценить как реакцию на предшествующий изнурительный конфликт властей и его кровавую развязку. Вместе с тем вряд ли мы имеем дело с окончательной формулой российской государственности», считает Станкевич. Тем не менее, говорит он, «откладывать принятие Конституции нельзя, ибо без нее нас ожидает неопределенно долгий период правления через указы, время прогрессирующей чрезвычайщины и неуправляемых конфликтов…
Выход один: чтобы уйти от самого страшного, надо принимать Конституцию в ее нынешнем виде, понимая, что этот документ изначально обречен на дальнейшую доработку. Федеральному Собранию есть смысл сразу после выборов образовать конституционную комиссию с тем, чтобы в течение двух лет тщательно подготовить пакет поправок к Конституции».
Автор выражал тогда надежду:
«В 1996 году одновременно с президентскими и парламентскими выборами можно будет вынести на референдум согласованный пакет конституционных поправок. Тем самым переходный период завершится, и мы плавно войдем в состояние долгосрочной политической стабильности…Желая как можно дальше отодвинуть Россию от пропасти, на краю которой мы оказались в трагические октябрьские дни в результате фанатичной непримиримости, я проголосую 12 декабря за новую Конституцию России.
Уйдя от страшного, мы продолжим трудный поиск путей к лучшему», заключает Сергей Станкевич.
Во всяком случае, один прогноз
Мне показалось интересным узнать, как сегодня оценивает ту свою статью Сергей Станкевич. Я попросил его написать специально для этого проекта небольшую рефлексию, привожу ее полностью:
Перечитывая заново…
Перечитывая свою статью двадцатилетней давности, испытал удивление пополам с сожалением: текст вполне актуален, можно публиковать заново с минимальной правкой.
Напомню, что в декабре 1993 года мы приходили в себя после кровавых октябрьских событий, формальным поводом для которых стал как раз спор вокруг конституции. Дом правительства РФ, подвергшийся танковому обстрелу и штурму, еще зиял обгорелыми окнами. Гражданская война в Москве завершилась, и дабы избежать ее рецидивов, нужно было срочно строить гражданский мир, основой которого должна была стать новая Конституция.
Конституцию предстояло утверждать на референдуме одновременно с первыми выборами в Госдуму. Звучали требования временно внести раздел о Госдуме в старую конституцию, изменить законодательство о выборах, а принятие новой Конституции отложить, чтобы дать возможность регионам и особенно республикам подробнее с ней ознакомиться, сформировать свои позиции и наказы.
Понятно, что в таком случае мы бы увязли в дебатах и согласованиях с субъектами федерации, а в это время новый состав Госдумы, в которой Кремль не имел бы конституционного большинства, мог блокировать многие назревшие преобразования.
Выход виделся таким, как он описан в статье: безотлагательно принять Конституцию на референдуме. Причем она должна была не только скрепить расползавшуюся федерацию, но и исключить повторение тупикового конфликта между Кремлём и парламентом.
Новый конституционный проект, ранее вроде уже подготовленный командой авторов, сформированной Кремлём, подвергся дополнительной правке в октябре с учётом состоявшейся трагедии и с прицелом на предстоявшие выборы в первую Государственную Думу, которая ожидалась довольно оппозиционной.
Правка ещё более сместила баланс властей в пользу президента в части роспуска Госдумы и преодоления президентского вето.
В течение 1993 года я участвовал в работе над разделом Конституции о Федеральном Собрании. Группа экспертов (Ф. Бурлацкий, В. Шейнис, В. Туманов) с моим участием выдвигала аргументированные возражения против «антипарламентского» уклона в тексте проекта, но понимания мы не встретили.
В конце октября была предложена компромиссная идея: принять имеющийся текст для стабилизации положения и сразу приступить к разработке пакета поправок, которые можно утвердить на дополнительном референдуме в 1996 году одновременно с президентскими выборами. Для президента было бы выгодно идти на выборы с пакетом поправок, укреплявших народное представительство во власти.
Когда выборы 1996 года приблизились, стало понятно, что никакого референдума не будет, ибо страна вплотную приблизилась к очередному конфликту «красных» и «белых», поэтому коррекция Конституции была отложена до неопределённых «лучших времен».
В нынешнем году в связи с юбилеем Основного закона оживились дебаты вокруг возможности и необходимости внесения поправок в Конституцию.
На мой взгляд, отложенная ранее коррекция необходима, но к ней надо тщательно готовиться. И главное направление желательных перемен — выправление баланса властей, усиление роли и уточнение функций судебной власти, представительной власти, а также местного самоуправления.
Надо дать гражданам не только «чувство сопричастности» к работе власти на всех уровнях, но реальные рычаги контроля за этой властью — как прямого, так и через систему представительства».
Станкевич говорит, что в связи с предстоящим юбилеем Основного закона оживилась дискуссия относительно необходимости внесения поправок в Конституцию. Думаю, он не совсем прав: уже несколько лет назад началась такая дискуссия, причем, более радикального толка, — с предложением готовить новую Конституцию. Ее начали известные социологи и политологи из фонда «Либеральная миссия»: Игорь Клямкин, Лилия Шевцова… Они исходили из того, что необходимо ограничить тенденцию к абсолютной монополизации власти главой государства, которая с использованием нынешней Конституции становится определяющим трендом в действиях Кремля.
Впрочем, эта дискуссия особого развития не получила, оказавшись явно за пределом нынешнего политического мэйнстрима в России.
Что же касается той дискуссии, о которой говорит Сергей Станкевич, то вот, кусочек из диалога на «Эхе Москвы», состоявшимся 3 декабря с.г. между ведущим и известным юристом Михаилом Барщевским:
ЭМ: …Путин допускает изменение Конституции России, но права и свободы граждан должны оставаться незыблемыми, сказал он. И добавил: «Право — это что? Это бумажка, которая регулирует определенные правила, которые регулируют в свою очередь общественные отношения. То, что нужно вносить
какие-то коррективы, это понятно. Но есть вещи, которые являются основополагающими».М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет аргументов возразить. Единственное, что я могу сказать, что,
все-таки , внесение изменений в Конституцию… Знаете, в 2005–2006 году мне несколько раз приходилось говорить о том, что внести одно изменение в Конституцию — это открыть Ящик Пандоры. Поэтому лучше не трогать совсем.Ну вот внесли изменение по срокам.
А.ПЛЮЩЕВ: Президента.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. И тут же появилось желание вносить еще изменения. Там
кто-то уже предлагает православие указать в качестве базы,кто-то предлагает выйти из международных договоров.Кто-то предлагает отменить запрет на идеологию, да? Ну, то есть понеслась душа в рай. Причем, обратите внимание, что эти предложения — это уже основополагающие, базисные пункты Конституции.
И, видимо, Путин сегодня так, мягко дал понять, что «Ребят, не надо горячиться». Там объединить Верховный с Высшим Арбитражным, и для этого внести изменения в Конституцию — ну, это технический вопрос. Ну,
Добавлю, что цитируемые «Эхом Москвы» и Барщевским высказывания Путина были сделаны им 3 декабря с.г. на встрече с российскими юристами.
Из его слов следует, что православие в ближайшее время не станет узаконено в качестве конституционной религии, государственной идеологии у нас не появится и Россия не выйдет из системы взятых на себя международных обязательств, скажем, вытекающих из ее членства в Совете Европы…
Уже спасибо.
А завтра же, 12 декабря 2013 года, в день двадцатилетнего юбилея российской Конституции, мы должны узнать, кого же
Аркадий Дубнов
