Ельцин Центр

Дайджесты и комментарии
  • 1991
  • 1992
  • 1993

    Когда в России случился «свой Карабах»…

     
    События и публикации 11 ноября 1992 года
    комментирует обозреватель Аркадий Дубнов*
     
    Так вышло, что сегодня «Российской газете» 22 года. Она была учреждена 11 ноября 1990 года Верховным Советом РСФСР. Чуть больше года «РГ» была советской газетой, а после декабря 1991 года, когда Советский Союз закончил свое существование, она по факту стала постсоветской. Но не по форме. Потому что выглядит официозом, как и раньше, когда была «Правда»…
     
    Смотрю «Российскую газету» от 11 ноября 1992 года. В тот день ей исполнилось два года.
     
    На центральном месте первой полосы материал под названием: «Визит Бориса Ельцина в Великобританию». Британский премьер Джон Мейджор и президент России подписали Договор о принципах отношений между двумя странами. Читателю с гордостью сообщается, что Борис Ельцин стал «первым восточноевропейским лидером, которому предоставлена возможность выступить в здании парламента Великобритании». «В качестве одной из практических задач, стоящих сейчас перед Россией, Борис Ельцин назвал демилитаризацию производства, науки, всех областей жизни».
     
    Справа от отчета из Лондона еще один, уже про деятельность законодательной власти в Москве: «Заседание Президиума Верховного Совета». Тут тоже очень важные вопросы рассматриваются: «О статусе Приморского края», законопроект «О космической деятельности». А в самом конце публикуемого пресс-релиза пресс-службы Верховного Совета обнаруживаем, что «На закрытом заседании рассмотрен вопрос о конфликтной ситуации в Северо-Осетинской ССР и Ингушской Республике».
     
    Слева, как и полагается, колонка новостей. Первая из них: «Руслан Хасбулатов принял посла Японии». Безусловно, читатель должен знать об этом.
     
    Вторая новость также впечатляет: «Как идут реформы в Черноземье?», оказывается, в Липецк и Тамбов прибыл с инспекцией вице-премьер Михаил Полторанин.
     
    И только третья новость похожа на новость: «Подал рапорт об отставке».
     
    Приведу ее полностью:
     
    «Командующий внутренними войсками МВД России генерал-полковник Василий Саввин по возвращении из Владикавказа подал на имя министра внутренних дел РФ рапорт о своей отставке. По данным хорошо информированных источников, отставка военачальника напрямую связана с осетино-ингушским конфликтом, в локализации которого принимают участие российские внутренние войска. Сам командующий комментировать свое решение отказался».
     
    И, наконец, ниже, под официальными материалами главное в тот день: «Российские войска вошли в Ингушетию, чтобы остановить конфликт». Здесь холодящий кровь репортаж Виталия Потапова, и Игоря Прокопенко. Вот что они сообщают с места трагедии:
     
    «…тысячи заложников, сотни раненых и убитых. Совершенно обезлюдевшие и испепеленные села. Отрезанные уши. У парней – половые органы. Девчонок насилуют. Кто? Ингуши считают – осетины. Осетины считают – ингуши… А трупный запах преследует до сих пор. И еще преследуют глаза командира полка, подписавшего приказ об увольнении в запас 3 ноября троих российских ребят – Помешкина, Савчинского и Суворова. Их убили ровно за сутки до приказа. А другой командир написал родителям своего солдата, пустившего пулю себе в лоб, что их сын ушел из жизни при исполнении служебных обязанностей. Мы знаем фамилии того солдата и того командира. Не называем их по вполне понятным причинам. И видит Бог, не находим в себе сил осуждать командира. Потому что именно обезумев от этих «обязанностей» и погиб парень».
     
    Рядом с профессиональным репортажем – текст обращения Верховного Совета, жалкого по форме и бессмысленного по содержанию, очевидно, принятого на том самом закрытом заседании, о котором сообщала пресс-служба ВС. Парламент выражает:
     
    «…глубокую озабоченность сохранением острой обстановки в Северной Осетии и Ингушетии. Гибнут люди, многие из жителей Пригородного района лишились крова и имущества, продолжается поток беженцев. Верховный Совет обращается с настоятельным призывом к противоборствующим сторонам прекратить братоубийственную войну, несущую страдания и бедствия осетинам, ингушам, представителям других национальностей, проживающим в зоне конфликта. Нигде и никогда, говорится в обращении, насилие, агрессия, вражда не служили восстановлению справедливости. Путь к ней открывает только диалог, основанный на законности, мирных переговорах, взаимных компромиссах, только мудрость и спокойствие. Верховный Совет РФ обращается к представителям законодательной и исполнительной власти, национальных движений, политических партий, к духовенству, старейшинам и молодежи, деятелям культуры и призывает их использовать все свое влияние и авторитет во имя восстановления мира и спокойствия в Северной Осетии и Ингушетии».
     
    Здесь же сообщается, что президент Чечни Джохар Дудаев вчера накануне в республике чрезвычайное положение и объявил о создании единой мобилизационной системы, предполагающей организацию структуры самообороны населенных пунктов, призванной обеспечить «государственную безопасность и территориальную целостность Чеченской Республики». Это уже формулировки, обычно применявшиеся советским официозом в самые опасные для СССР моменты. Но здесь-то речь идет о части страны. Россия начинала в тот год жить по раздельности, осколками, в которые превращались национальные субъекты Федерации. Война в Чечне еще была впереди.
     
    И, наконец, еще одно сообщение: «Вчера в 17.45 в столицу Северной Осетии прибыл исполняющий обязанности главы правительства России Егор Гайдар для изучения обстановки на территории действия чрезвычайного положения и в связи с вводом российских войск на территорию Ингушетии».    
     
    Вот как описывал начало осетино-ингушского конфликта и свою поездку сам Гайдар в своей книге «Дни поражений и побед».
     
    «Хорошо помню, как все это началось. Впервые за несколько месяцев решил в воскресенье выспаться, не ходить на работу. Рано утром звонок. На границе Ингушетии и Осетии масштабные беспорядки. Захвачено вооружение батальона внутренних войск. Идет бой. Министерство безопасности назревающую взрывную ситуацию блестяще прозевало. Узнаем о происшедшем как о свершившемся факте. Возникает реальная угроза получить новый Карабах с хроническими боевыми действиями, но уже на территории России.
     
    Президента нет, он в поездке по стране. Связываюсь с Генштабом, прошу срочно обеспечить переброску десантников. Звоню Виктору Ерину, спрашиваю, в какие сроки он может перебросить туда дополнительные внутренние войска, говорю, что военные в полном объеме помогут авиацией. Поручаю Георгию Хиже срочно вылететь во Владикавказ, возглавить оперативную группу правительства на месте, даю ему в помощь Сергея Шойгу, председателя Комитета по чрезвычайным ситуациям, превосходно зарекомендовавшего себя в ходе проведения миротворческих операций в Южной Осетии и Грузии, в Молдове. Раскрутив машину, еду на аэродром встречать Бориса Николаевича, докладывать ему ситуацию.
     
    Во Владикавказе крупные беспорядки. Огромные толпы на улицах, люди требуют оружия. Хижа и Шойгу связываются со мной, докладывают: если что-то немедленно не придумать, ситуация выйдет из-под контроля. Склады вооружения просто захватят. Беру на себя нелегкую ответственность, прошу их пообещать выдать оружие, но не сейчас, а утром, и не стихийно, а в организованном порядке – только по представлении документов воинского учета, через военкоматы, в рамках пополнения частей МВД. Толпа успокаивается.
     
    В целом войска действуют достаточно быстро, решительно. Открытые боевые действия удается притушить, нового Нагорного Карабаха явно не будет. И вместе с тем, допускаем две серьезные ошибки. Во-первых, размещение нашего представительства во Владикавказе, столице одной из противоборствующих сторон, что вызывает у ингушей подозрение в пристрастии федерального центра к осетинам. Во-вторых, медлительные действия руководства внутренних войск привели к тому, что в ингушские села вошли не федералы, а осетинская милиция (Очевидно, это и стало причиной отставки замминистра МВД генерала Саввина – А.Д.). Нетрудно представить, какой бедой это обернулось. В Назрани никто из высокопоставленных сотрудников российского правительства так и не решился появиться. Поэтому принимаю решение немедленно вылететь на место, побывать и в Назрани, и во Владикавказе, повстречаться с военными, разобраться в ситуации.
     
    Первым делом направляюсь в Назрань. Еду на бронетранспортере внутренних войск. Зрелище не для слабонервных. Видны следы настоящего боя, разрушений, в Пригородном районе множество горящих домов. Нетрудно догадаться, что в первую очередь – ингушских. На границе с Ингушетией встречает Руслан Аушев. Хорошо его знаю как председателя Комитета ветеранов афганской войны государств Содружества. Он только что срочно прилетел в Ингушетию. Пытается как-то стабилизировать обстановку, но, по-моему, сам еще очень слабо понимает, что произошло и что происходит, Руслан говорит, что на бронетранспортере дальше ни в коем случае ехать нельзя – подстрелят. Сажусь в его машину, он – за рулем. Центральная площадь в Назрани запружена беженцами, тысячи несчастных людей, ставших жертвами политиканов, что разыгрывали самую простую и вместе с тем самую опасную в политике карту радикального национализма. По дороге Аушев пытается выяснить мое мнение, кто стоит за всей этой страшной кровавой катавасией. К сожалению, ничем не могу ему помочь, доклады Министерства безопасности – по-прежнему свидетельство полнейшей беспомощности».
     
    Спустя 10 лет, в 2002 году правозащитный центр «Мемориал» «с сожалением вынужден был констатировать, что на общероссийском и международном уровне осетино-ингушский конфликт является забытым конфликтом. Война в Чеченской Республике отодвинула проблему ингушских вынужденных переселенцев на второй план».
     
    Спустя 20 лет осетино-ингушский конфликт так до конца и урегулирован. По разным данным, количество беженцев-ингушей из Пригородного района, оказавшихся не в состоянии вернуться в родные дома, насчитывает около 20 тысяч. История конфликта восходит к сталинской депортации чеченцев и ингушей, состоявшейся 23 февраля 1944 года и ликвидации Чечено-Ингушской автономии, территория которой отошла к Северной Осетии. Чеченцы и ингуши были реабилитированы, а их автономия была восстановлена в 1956 году. Однако территория Пригородного района так и не была возвращена властями Северной Осетии под различными предлогами. Ситуация обострилась в октябре 1992 года, после того, как ВС России предложил смешанной комиссии из представителей осетин и ингушей подготовить предложения по решению спорных вопросов между двумя сторонами. Почти сразу же начались вооруженные конфликты, пролилась кровь…
     
    В ряду последних по времени попыток решить проблему стала инициированная Дмитрием Медведевым в декабре 2009 года, в пору его пребывания на посту президента, двухсторонняя встреча между президентами республик Ингушетия и Северная Осетия-Алания, в ходе которой была принята программа совместных действий по развитию добрососедских отношений между ними. Упор в программе делался на активное участие в постконфликтном урегулировании общественных организаций, особенно молодёжных, многосторонние консультации по проблемам урегулирования и создание социальных условий для реализации молодежи двух этнических групп.
     
    К сожалению, эта программа так и осталась на бумаге. А конфликт «заморозился»…

    Аркадий Дубнов

    Аркадий Дубнов
    Международный обозреватель газеты «Московские новости». Закончил МЭИ, работал в НИИ и на АЭС. В журналистике с 1990-го: «Демократическая Россия», «Новое время», «Радио Свобода», «Время новостей». 20 лет наблюдает за тем, что происходит на месте бывшего Союза.