Ельцин Центр

Дайджесты и комментарии
  • 1991
  • 1992
  • 1993
    Плакат в поддержку М.С. Горбачева – кандидата в Президенты РФ (1996 год)
    Плакат в поддержку М.С. Горбачева – кандидата в Президенты РФ (1996 год)

    Горбачев – против реформ

     
    События и публикации 7 июня 1992 года
    комментирует обозреватель Олег Мороз*
     
    Ссылаясь на генерала де Голля
     
    В «Московских новостях» за 7 июня 1992 года заметка под заголовком, который сразу привлекает к себе внимание: «Второе пришествие Горбачева?» Автор – зам главного редактора газеты – Степан Киселев.
     
    В чем дело? Какое такое «второе пришествие»? Бывший генсек и президент Советского Союза вроде бы отошел от активной политики…
      «Вернувшись из турне по Америке – читаем в «Московских новостях», – экс-президент СССР Михаил Горбачев на минувшей неделе дал интервью «Комсомольской правде», в котором, быть может, впервые за время своей отставки в достаточно резкой форме заявил о несогласии с политикой российского правительства (то есть правительства Ельцина – Гайдара – О.М.)»
    Вообще-то это не было неожиданным. К этому дело шло. После публичного заявления Горбачева об отставке, которое он сделал 25 декабря 1991 года, выступив по телевидению, их противостояние с Ельциным продолжалось. Выполняя вроде бы данное российскому президенту в последнем их, многочасовом, разговоре обещание не критиковать его хотя бы полгода, Горбачев в первое время и не критиковал Ельцина. Однако, не дотянув все же до обещанного полугодия, в своих интервью стал выступать с критикой ельцинской политики, начатых в России реформ. В его позиции произошел резкий поворот: как мы помним, в конце своего президентства, он поддерживал реформы и призывал западных лидеров поддерживать их, и вот – стал их энергичным противником. 
     
    Одновременно у Горбачева появляется мысль, что он может вернуться в большую политику и снова сыграть какую-то важную роль в российской истории. Уже в середине марта 1992-го в интервью газете «Берлинер цайтунг» он сказал:
      – Страна нуждается во мне. Я это чувствую. Многие, в том числе и среди интеллигенции, меняют сейчас мнение обо мне. Сейчас они понимают меня лучше.
    В апреле в одном из своих выступлений он сослался на политическую судьбу генерала де Голля: после короткой отставки тот вновь вернулся на пост президента. Ссылка на выдающегося французского политика и государственного деятеля была вполне прозрачна: почему бы и ему, Горбачеву, не повторить этот путь?
         
    «Социалистическая ностальгия» населения
     
    Возможно, эти настроения у экс-президента СССР подогревало вроде бы усилившееся у многих людей сожаление о прошлых советских временах, – как его назвала одна из газет, «социалистическая ностальгия у населения, оглушенного диким капитализмом российского рынка».
     
    То там, то здесь к власти возвращались бывшие коммунистические лидеры: в Грузии – Шеварднадзе, в Азербайджане (пока что в Нахичевани) – Алиев. В Литве близок к такому возвращению Бразаускас. Почему бы и ему, Горбачеву, не продолжить этот перечень?
    В конце мая, вернувшись из поездки в Америку в том самом интервью «Комсомольской правде», о котором пишет Степан Киселев, Горбачев действительно в весьма резкой форме, – кажется, впервые в столь резкой, – заявил, что не согласен с тем, что делает российское руководство. По его мнению, «народ на грани срыва».
     
    Бывший пресс-секретарь Горбачева Андрей Грачев пишет в своих мемуарах:
      «Уже к маю 1992 года, оценив социальные и политические последствия избранной модели реформы и убедившись, что его опасения, связанные с развалом Союза, оправдываются, Михаил Сергеевич прервал молчание, авторитетно заявив, что новая российская команда двинулась «не туда».
    Как уже говорилось, прервал молчание он уже несколько раньше.
     
    Что касается авторитета… У Горбачева, конечно, сохранялся авторитет как у «отца» великих демократических реформ, во многом преобразовавших Советский Союз. Да и весь мир. Однако в том, что касается экономических рыночных реформ, – тут никакого авторитета у него не было. По-настоящему он так их и не начал, в результате чего страна оказалась на пороге катастрофы. Да и не только на пороге – за порогом: страна фактически обанкротилась.
     
    Поэтому можно понять обостренную реакцию Ельцина на горбачевскую критику. В те дни на него, на Гайдара наскакивали все, кому не лень. Нервы были на пределе. А тут еще Горбачев… На пресс-конференции в Ташкенте Ельцин сказал журналистам, что Горбачев дал ему слово «больше никогда не заниматься политикой». Видимо, имелось в виду – во время того самого «марафонского», восьмичасового разговора 23 декабря.
     
    Горбачев резко отреагировал на эти слова Ельцина:
    – Борис Ельцин не тот человек, которому я должен давать обещание.
    По мнению Горбачева, Ельцин извратил суть их договоренности:
    – Речь шла о том, что я не собираюсь создавать оппозиционную партию на базе Фонда Горбачева.
    Тут вспоминаются слова Горбачева, когда он в начале 1988-го «передвигал» Ельцина с партийной работы на хозяйственную, зампредом в Госстрой: «До политики я тебя больше не допущу». Так они поочередно «отлучали» друг друга от политики. 
     
    Заявление Костикова
     
    Уже 2 июня в качестве ответа на интервью Горбачева в прессе появилось грозное заявление-предупреждение ельцинского пресс-секретаря Вячеслава Костикова (он незадолго перед тем, в середине мая, заступил на этот пост, сменив Павла Вощанова):
      «В последнее время со стороны бывшего президента СССР М.С. Горбачева участились заявления, которые он делает за границей и в России и которые касаются внутреннего положения страны, хода экономических реформ, проблем государственного строительства... Ряд последних высказываний М.С. Горбачева нельзя расценить иначе, как попытку нагнетания политического напряжения, в сущности, как дестабилизацию социально-политической обстановки в стране... Президент Ельцин вынужден будет принять необходимые и законные шаги для того, чтобы курсу реформ не был нанесен ущерб».
    Угроза, конечно, странная. Я тогда напечатал в «Литературной газете», где я тогда работал, довольно злую заметку под названием «Горбачеву велено «заткнуться»: 
      «Что-то с памятью моей стало… Никак не запомню год, в котором живу. То ли 1992-й, то ли 1982-й… А может, 1972-й…
      Нет, в самом деле, просыпаешься однажды утром и читаешь в газетах некое произведение канцелярско-публицистического искусства: «…В последнее время… заявления и прогнозы стали выходить за рамки компетенции…», «Высказывания… принимают все более поучительный тон…», «…Ряд последних высказываний… нельзя расценить иначе, как попытку нагнетания политического напряжения… как дестабилизацию социально-политической обстановки в стране…», «В целях сохранения в стране стабильности и того политического курса, который избрал народ… вынужден будет принять необходимые и законные шаги…»
      Ага, думаешь, очередное «заявление ТАСС». Какому-то очередному диссиденту шьют дело, прежде чем выслать его в край непуганых почтовых ящиков или куда-нибудь подальше. Кому, интересно? Сахарову? Григоренко? Буковскому?.. Что? Горбачеву? Да нет, вы смеетесь. Вы разыгрываете меня. Никогда не поверю.
      Но приходится верить. Да, это год 1992-й. Июнь. Заявление пресс-секретаря российского президента по поводу каких-то ну немыслимо нагнетающих, немыслимо дестабилизирующих – одним словом, самых что ни на есть диссидентских высказываний бывшего генсека КПСС и президента СССР.
      Ну, разумеется, высказывания Горбачева – это нынче главная опасность для курса реформ. Не оголтелое сопротивление съезда, на дух не переносящего само слово «реформа», не саботаж парламента, один за другим заваливающего реформистские законопроекты, не повсеместный саботаж чиновников на среднем и нижнем уровне, не вялые, непоследовательные, вечно запаздывающие действия правительства да и самого президента, а именно упомянутые выше высказывания. Так что самое время «принять шаги», отказать «отцу гласности» в праве пользоваться этой самой гласностью.
      …Комментируя это заявление перед телевизионной камерой, Горбачев, как мне показалось, выглядел несколько растерянным и обескураженным. Но, в общем-то, я думаю, у него нет причин огорчаться. Если такие окрики будут повторяться достаточно часто, он, без сомнения, в скором времени обретет такую же всенародную любовь и поддержку, какие были когда-то у самого Ельцина – в ту пору, когда подобные окрики летели в его сторону».
    Мог бы Джордж Буш приказать Ричарду Никсону «заткнуться»?
     
    В эти дни редакцию «Литгазеты» посетил бывший президент США Ричард Никсон, находившийся в России с визитом. Состоялась беседа с сотрудниками газеты. Я спросил Никсона:
      – Господин президент (в США к бывшим президентам принято обращаться так же, как и к действующему – О.М.), вы совершаете зарубежную поездку, выступаете с заявлениями, интервью… Представьте себе такую ситуацию: президенту Бушу не понравилось какое-то ваше заявление, и он со своей стороны обнародовал ответное, в котором есть такие слова: «экс-президент превышает свою компетенцию, способствует дестабилизацию обстановки в США, мешает проведению наших реформ». И что, если так будет продолжаться, он, президент Буш, оставляет за собой право принять некоторые предусмотренные законом меры. Какова была бы ваша реакция на такое заявление?
    Никсон, разумеется, сразу понял, в чем дело, какова подоплека моего вопроса. По-видимому, обдумывая ответ, он испытывал некоторое затруднение, неловкость: в конфликте между Горбачевым и Ельциным ему не хотелось становиться на какую-то одну сторону. Ответил он, на мой взгляд, вполне разумно и адекватно:
      – Насколько я понимаю, президент Горбачев и президент Ельцин – не самые близкие друг другу люди. Именно Горбачев сделал возможным появление Ельцина. Но сейчас место Горбачева в истории находится в руках Ельцина. Если провалится Ельцин, вместе с ним еще раз провалится и Горбачев. Сейчас вы строите свободную рыночную экономику.
      Возможно, это не та цель, которую первоначально ставил перед собой Горбачев. Кажется, его целью было не столько сбросить коммунизм, сколько позволить ему выжить. Его целью был не развал империи, а ее сохранение. Но в результате начатых им действий рухнул коммунизм, рухнула империя. И, как ни странно, больше всего аплодисментов он получает за достижение той цели, которую и не ставил.
    Обратите внимание на слова известного политика: советская империя рухнула именно в результате действий, начатых Горбачевым. Сам Горбачев неутомимо это отрицает.
     
    Далее Никсон уже прямо перешел к тому, возможен ли подобный конфликт между ним, «бывшим», и Бушем, действующим. По словам Никсона, когда он выступил с призывом помочь России и другим бывшим советским республикам, некоторые отнеслись к этому призыву как к атаке на президента Буша. Но Буш расценил его вполне адекватно:
      – …Президент Буш вовсе не велел мне после моих призывов «заткнуться». Он бы этого никогда не сделал по одной простой причине: сказать мне «заткнись» ему не на пользу… Президент Буш поддерживает мою позицию столь же последовательно, как он поддерживает движение за свободу. И Клинтон тоже поддерживает. И миллионер Рос Перро поддерживает (Клинтон и Перро в тот момент были кандидатами в президенты США, как и Джордж Буш – О.М.)
    Глагол «заткнуться», который использовал Никсон в своем ответе, вполне можно рассматривать как его оценку того, что предпринимает Ельцин по отношению к Горбачеву: требует, чтобы он «заткнулся». В то же время дальше Никсон как бы предостерег и Горбачева, чтобы, критикуя Ельцина, он остерегался «партийно-пристрастных» оценок. Именно так поступает он, высказываясь о ситуации в США, когда совершает зарубежные поездки.
     
    Возвращаясь к реакции Ельцина на интервью Горбачева «Комсомольской правде»… Помимо слов, экс-президенту СССР был дан и «материальный» отпор, – опять-таки какой-то мелочный, как и в последние дни 1991-го, когда Горбачева выселяли из Кремля, из квартиры, с дачи. Андрей Грачев: 
      «Первая ельцинская реакция на «заговорившего» оппонента была классически обкомовской: вопреки зафиксированным в  документах условиям материально-бытового обеспечения ушедшего в отставку президента, у него по распоряжению «сверху» отобрали закрепленный за ним «ЗИЛ», срезали охрану, убрали с дачи садовника».
    «Вот и получили Бориску»
     
    Вроде бы ясно, на чьей стороне полная правота, кто неправедно обижен. Однако в 1997 году вышла книга Вячеслава Костикова «Роман с президентом», в которой автор довольно подробно описывает, как в ельцинском окружении воспринималась деятельность Горбачева в первые месяцы 1992 года и что, собственно, послужило толчком для того самого антигорбачевского заявления. 
      «В процессе подготовки к поездке [Ельцина] в США, – пишет Костиков, – произошел один эпизод, который внешнему наблюдателю мог показаться случайным, но на самом деле он имел достаточно глубокие политические истоки. Речь идет о резком обострении отношений между Ельциным и Горбачевым буквально накануне поездки Бориса Николаевича в США. Никто не говорил об этом вслух, но одной из негласных и отчасти даже несформулированных целей поездки Б.Н. Ельцина в США было «вытеснить Горбачева из сердца Америки».
    Репутация бывшего президента СССР за рубежом продолжала оставаться высокой. «Горбимания», особенно сильная в Германии, Италии и США, продолжалась. Это вызывало раздражение, тем более что в России все больше осознавали, что экзальтированная любовь Западной Европы к Горбачеву была связана не столько с выдающимися свойствами его личности, сколько с тем, что он «сдал» политические и военные интересы России фактически по бросовой цене (разумеется, не все так считали – О.М.). Налицо был огромный разрыв между тем, как относились к Горбачеву в России и за границей. Резкая критика Горбачевым политики Ельцина, особенно в его заграничных поездках, наносила стране ущерб, подрывала доверие к российским реформам».
      «Раздражение Ельцина, – продолжает Костиков, – усиливалось и тем, что Горбачев фактически нарушил существовавшее между ними джентльменское соглашение: основное внимание экс-президент будет уделять политическим исследованиям в рамках Фонда Горбачева, которому с согласия Ельцина были даны щедрые дотации, помещения, налоговые льготы (это не совсем так, Фонд Горбачева, особенно в первое время его существования, подвергался немалому давлению со стороны властей; вскоре после того, как он был создан, у него отобрали часть помещений – О.М.). Но на фоне обострения отношений Верховного Совета и Ельцина Горбачев, видимо, решил, что поспешил отойти в тень, что у него есть шансы вернуться в большую политику. И начал он с настоящей антиправительственной и антипрезидентской кампании в прессе. Опубликованные им в это время статьи пестрели такими оценками, как: «народ на грани срыва», «Содружество трещит по швам», «народ не верит в реформу». Он обвинял президента (Ельцина – О.М.) в сектантстве, в разрушении того, что он, президент (Горбачев – О.М.), построил. По его оценкам, «режим» доживал последние дни. Он точно накликал (с ударением на третьем слоге – О.М.) беду.
      Особенно откровенно, а часто и зло выступал он по зарубежному радио. Ко мне на стол, естественно, попадали все его выступления. Иногда мне было даже неловко их читать. Ну, достойно ли было экс-президента, человека, требовавшего к себе особого уважения, называть действующего президента Бориской: «Вот, получили Бориску».
    Это текст Вячеслава Костикова. Откровенно говоря, я что-то не слышал про этого «Бориску». Если бы этот «Бориска» действительно где-то проскочил бы, в нашей прессе наверняка поднялся бы неимоверный шум. Но, может, я что пропустил…
      «К чести Ельцина и нашей пресс-службы, – пишет далее Костиков, – должен сказать, что, несмотря на то, что такого рода высказывания, конечно же, вызывали раздражение, из Кремля не поступало требований ограничить доступ М.С. Горбачева к средствам массовой информации. Журналисты буквально паслись в Фонде Горбачева. Он давал огромное число интервью. Журналисты рассказывали мне и о закулисных разговорах, которые экс-президент вел с наиболее доверенными журналистами. Вспоминаю одну характерную фразу Горбачева, сказанную «off records» (не для записи): «Когда эта власть рухнет, главная моя забота будет, – как ее законно захватить».
    Вот ведь, оказывается, как «доверенные» журналисты «стучали» на Горбачева, а Горбачев-то им доверял!
     
    Костиков:
      «В возможность подхватить якобы падающую власть в то время верил не только сам Горбачев, но и многие деятели «Гражданского союза», парламентской фракции «Промышленный союз». Они координировали свои действия и, используя лексику журналистов, «постоянно бегали к Горбачеву». Журналисты, работавшие с «Гражданским союзом» и «Промышленным союзом», прямо говорили мне, что это «крылья партии Горбачева».
    Особенно резко критика в адрес Б. Ельцина прозвучала в огромном интервью Горбачева, опубликованном в «Комсомольской правде». Журналист, бравший интервью и относившийся с явной симпатий к экс-президенту, не удержался и воскликнул: «Да, не любите вы нынешнюю власть!»
     
    Отдельные пассажи этого интервью давали основание сделать вывод, что Горбачев по-своему готовил визит Б.Н. Ельцина в США и стремился представить его в неприглядном виде, обвиняя, в частности, в неосталинистских методах проведения реформ. Откровенно поддерживая вице-президента Александра Руцкого, он вносил диссонанс и в президентскую команду».
     
    Ну, «диссонанс» в отношениях между Ельциным и Руцким к тому времени и без Горбачева достиг больших масштабов. Горбачев тут ничего уже не мог добавить. 
     
    «Ты прав. И ты тоже прав»
     
    Даже в том, что Горбачев поехал в США непосредственно перед поездкой туда Ельцина, Костиков видит злой умысел: дескать, Горбачев перед самым визитом Ельцина специально предпринял поездку в США, чем поставил в неловкое положение президента Буша. Через своего посла в Москве Страусса американский президент вынужден был даже фактически извиниться за бестактность Горбачева. 
     
    Раздражение Ельцина в конце концов и вылилось в заявление его пресс-секретаря:
      «В самом начале июня мне позвонил Борис Николаевич и мрачно спросил, в курсе ли я последних выступлений Горбачева.
      – Нужно, чтобы вы сделали заявление по поводу его высказываний. Сколько можно терпеть?! Сделайте резкое заявление… 
      У меня имелись все материалы. В том числе и полученные через Федеральное агентство правительственной связи и информации (ФАПСИ) (то есть, в том числе, полученные не совсем легальным способом – О.М.) Это давало полное представление о масштабе пропаганды, которую вел Горбачев против Ельцина за границей. Основания для «резкого» заявления действительно были».
    Здесь Костиков, несколько противореча самому себе, как бы утверждает, что основанием для его заявления послужили зарубежные горбачевские выступления. На самом деле непосредственным поводом для него стало, конечно, то самое интервью экс-президента СССР «Комсомольской правде».
     
    Костиков выражает некоторое сожаление в связи с излишней резкостью своего заявления, относя его на счет того, что он лишь недавно приступил к работе пресс-секретаря:
      «Сегодня, с учетом приобретенного опыта, я написал бы это заявление сдержаннее, без элементов публицистического «барокко». Но в то время острота и жесткость были продиктованы реальной остротой политического противостояния в стране».
    Наверное, Костиков в какой-то мере сгущает в своей книге краски, расписывая «подрывную деятельность» Горбачева. Цель ясна – опять-таки оправдать резкость своего антигорбачевского заявления. Но, в общем-то, разные критические словеса, направленные против Ельцина, конечно, долетали до ельцинского окружения и до самого президента не только со страниц газет, из телерадиоэфира, но и непосредственно из помещений Горбачев-Фонда. Долетали и настораживали. И раздражали.
     
    В целом же, прочитав написанное Костиковым, не знаешь, что и думать. Уже не хочется столь резко осуждать Ельцина за то, что он – через своего пресс-секретаря – «одернул» Горбачева. Понимаешь, что у каждого из двоих великих российских реформаторов были какие-то свои мотивы для тех или иных заявлений, действий и соответствующие оправдания для них. На язык просится древнее, рассудительное: «Ты прав. И ты тоже прав».
     
    Правда, лишать Горбачева автомобиля и садовника, наверное, все же не стоило. Мелко все это.
     
    Горбачев хотел реформировать все «постепенно»
     
    Что касается гайдаровских реформ, Горбачев так и не понял их благотворного, их спасительного значения. На протяжении всех своих «отставных» двадцати лет, вплоть до последних дней, он упрямо твердит, что эти реформы были ошибкой.
     
    Бывший президент СССР не устает противопоставлять радикальным реформам девяностых годов свои планы «постепенного» реформирования, которые у него, мол, тогда, во время перестройки, были (поверим на слово, что были):
    «У нас, у перестроечников, была четкая стратегия – постепенное реформирование Союза, децентрализация Союза, сохранение его. И одновременно постепенное наращивание, создание инфраструктуры демократии, основ рыночной экономики, формирование законодательной базы, банковской системы, кооперативного движения. Плюрализм собственности… Мы предполагали двигаться в этом направлении 25–30 лет, без резких движений и социальных потрясений».
    Нельзя читать эти слова без усмешки. Михаил Сергеевич, да кто ж вам дал бы эти 25–30 лет? А кушать-то людям что было бы в эти годы? И где, в какой бывшей соцстране вы видели рыночные реформы, растянутые на 25–30 лет? Хоть одну назовите.
     
    Ну ладно всякая мелкая шушера, не устающая поносить Ельцина и Гайдара за «ошибочные» реформы… Но пристало ли этим заниматься человеку масштаба Горбачева? Поражаешься, как близоруки могут быть даже и великие люди.
     

     

    Олег Мороз

    Олег Мороз
    Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».