Гайдар все делает правильно
День за днем. События и публикации 8 июля 1992 года
комментирует обозреватель Олег Мороз*
Одни ругают, другие поддерживают
Во все недолгие месяцы своего существования правительство Гайдара подвергалось ожесточенному прессингу со всех сторон. Его атаковала партийно-хозяйственная номенклатура, сохранившая власть почти повсюду в стране, политически оформившаяся к тому времени коммуно-«патриотическая» оппозиция… «Теоретически» реформаторов громили академики-экономисты, приверженцы традиционной советской школы политэкономии.
Но была и немалая поддержка. Гайдара и его коллег поддерживали видные зарубежные эксперты, не только те, кто проводил аналогичные реформы у себя на родине, как, например, «отец польской реформы» Лешек Бальцерович (они стали с Гайдаром друзьями), сотрудники Международного валютного фонда (которые, правда, иногда требовали от российских реформаторов чересчур многого)… В числе других, дружеское плечо гайдаровцам подставил непререкаемый мировой авторитет американский экономист русского происхождения лауреат Нобелевской премии Василий Леонтьев. Когда реформы еще только задумывались, он призвал к скорейшему и всеобъемлющему их воплощению в жизнь. Своим весомым словом он подтвердил, что вырваться за пределы «королевства кривых экономических зеркал», какое являла собой экономика советского образца, можно лишь через полноценную либерализацию цен и широкомасштабную приватизацию.
«Надо врываться в рынок на полной скорости»
Время от времени в Россию наезжали или создавались здесь на месте своего рода «комиссии», составленные из авторитетных международных экспертов. В их задачу входило присмотреться, как идет реформа в России, дать какие-то советы и рекомендации. Так, в марте 1992 года в Москве появилась Независимая международная группа советников по социально-экономическим проблемам экономической реформы и структурной перестройке в России. В начале июля она передала российскому правительству свой первый доклад. Главный вывод экспертов: начиная с января 1992 года, в России действительно начался переход к рыночной экономике.
В номере от 8 июля 1992 года «Известия» публикуют интервью с руководителем группы профессором Мануэлем Кастеллсом. Позднее он обрел широчайшую известность в мире как автор концепции сетевого общества и один из идеологов теории глобализации. При этом в бесчисленных упоминаниях и ссылках его фамилия стала транскрипироваться по-русски несколько иначе – Кастельс, Мануэль Кастельс. Чтобы избежать путаницы, этой транскрипции дальше буду придерживаться и я.
Так вот, в интервью «Известиям» за 8 июля 1992 года профессор Кастельс делится своими впечатлениями о ходе реформы в России. Надо полагать, они не сильно отличаются от выводов группы экспертов, которую он возглавляет.
Один из главных вопросов, вокруг которого тогда велись споры, – надо ли так уж торопиться с рыночными реформами в России или можно действовать помедленнее. Горбачев, например, говорил, что в его планы входило растянуть эти реформы лет этак на тридцать пять. Профессор Кастельс убежден, что кабинет Гайдара поступает совершенно правильно, взяв высокий темп перехода к рыночной экономике. Это единственная возможность сломать государственную коммунистическую систему, которая в тот момент, летом 1992 года, в почти нетронутом виде все еще существовала в России.
Ну, а разве нельзя построить рынок в рамках самой этой системы, ничего не ломая? Кастельс уверен: если рыночная экономика еще может существовать в условиях тоталитаризма, то демократия без рынка невозможна. А в России ведь взялись строить не только рыночную экономическую систему, но и демократическое общество. Без быстрого создания рынка в стране неизбежно сохранятся условия для реставрации государственной коммунистической системы. Попытки Горбачева внедрить в экономику некоторые рыночные механизмы, но при этом сохранить в основном государственное регулирование ясно показали, что это несовместимые вещи. Как говорит Кастельс, «надо либо на полной скорости врываться в рынок, либо не браться за это дело вообще».
Гайдар ворвался в рынок на полной скорости.
Решающий момент наступит осенью
Насколько велика опасность, что ждущие своего часа реакционные коммунистические силы сметут Ельцина и развернут страну в обратном направлении? Решающий для будущего России момент наступит осенью, полагает Кастельс:
«Вы имеете дело с координированной, организованной, системной попыткой старой номенклатуры, осевшей в финансовом секторе, на некоторых государственных предприятиях, в профсоюзах и части государственного аппарата, захватить власть».
По мнению Кастельса, открытого путча, наподобие того, что случился в августе 1991-го, скорее всего, не будет. Реакционный переворот может произойти достаточно скрытно. Коммунисты просто возьмут контроль над ключевыми постами в правительстве и в экономике. Этого будет достаточно, так как государство по-прежнему контролирует всю жизнь страны. Коммунистическая система все еще сильна. Ее представители, воспользовавшись государственными средствами, проникли и в новые коммерческие структуры. В этих условиях возможен легальный парламентский переворот. Будет предпринята попытка либо сместить президента, либо заставить его сформировать правительство, которое воссоздаст старую государственную систему по типу китайской.
Ну, а чем плох китайский вариант реформ? В то время то и дело приходилось слышать ссылки на этот вроде бы удачный опыт: вот ведь удалось же оживить экономику, не нарушая политическую стабильность, сохранив коммунистическую систему! По словам Кастельса, политическая стабильность в Китае обеспечивается исключительно за счет репрессий и личного авторитета Дэн Сяопина (тогда он был еще жив) После него напряженность, которая накапливается в обществе, неизбежно приведет к взрыву гораздо более мощному, чем тот, который уничтожил СССР.
Тут Кастельс оказался не совсем прав. Дэн Сяопина давно нет, но социального взрыва китайскому коммунистическому руководству пока удается избежать. Пока… Репрессии никуда не делись. Что касается Дэн Сяопина, он с его заветами и поучительными афоризмами по-прежнему незримо присутствует в сознании китайцев. Их почти религиозное почитание древних и не очень древних мудрецов общеизвестно.
России нужна срочная политическая реформа
Пожалуй, центральный пункт в рекомендациях Кастельса – России нужна срочная политическая реформа. В российском обществе нет институтов, которые направляли бы происходящие процессы в демократическое русло. Массы людей не организованы и дезориентированы. По существу есть только одна легитимная власть – законно избранный президент. Парламент избирался по весьма странным правилам. На местах действуют власти, многие из которых озабочены главным образом реанимацией прошлого. Нужны политические партии. Они существуют, но никто не знает, чьи интересы они представляют, каково их влияние в массах. Единственный способ узнать это – выборы.
Кастельс рекомендует следующие срочные шаги по проведению политической реформы. Надо достичь согласия между существующими парламентским партиями, которые сегодня, подрывая правительство, создают условия для восстановления коммунистического режима. Дальнейшие необходимые шаги – принятие новой конституции и проведение выборов.
Пока идет этот процесс, который займет несколько месяцев, правительство, уверен Кастельс, должно обладать всей полнотой власти для проведения серии чрезвычайных мер, которые гарантировали бы ход экономической реформы и в то же время смягчили бы ее неблагоприятные последствия для населения.
Что касается выборов, переизбираться должен только парламент, а не президент. Президент в этот критический период должен быть сохранен, потому что он – главный элемент политической стабильности. Только при наличии политической стабильности появится реальная возможность быстро выправить экономику.
К сожалению, говорит Кастельс, российское правительство сегодня столь увлечено экономической реформой, что, кажется, забыло об идущей политической борьбе.
Почему Россия не Испания
Поражаешься, насколько точно предрек этот испано-американский профессор наиболее вероятный ход политических событий в России, назвал стоящие перед ней угрозы, рекомендовал первоочередные меры, которые следовало бы принять для их предотвращения. Главная из них, как уже сказано, – срочная политическая реформа.
Увы, она не была проведена, и политические события пошли по тому самому, худшему сценарию. Да, открытого путча в тот момент не случилось, но именно осенью 1992 года, именно через парламент коммуно-«патриотическая» оппозиция начала оголтелую атаку на Ельцина, добилась отставки Гайдара, заменила его на «красного директора» Черномырдина, подготовила почти все для того, чтобы придушить реформы, повернуть ход истории вспять.
Сделать ей это все же не удалось. Президент, поддержанный демократами, не дал ей насладиться полной победой. Началась затяжная «позиционная» война между Ельциным и контрреформаторами в парламенте и вне его.
В конце концов все же произошел и открытый антиельцинский путч, длившийся два дня – 3 и 4 октября 1993 года. Но противники реформ были разгромлены.
Были и парламентские выборы, и принятие Конституции, но все это – в условиях, гораздо менее благоприятных для Ельцина и демократов, чем если бы они произошли раньше, в тот момент, когда это советовал сделать профессор Мануэль Кастельс.
Впрочем, остается вопрос: а можно ли было тогда, летом и осенью 1992-го, добиться согласия между противостоящими друг другу группировками в парламенте и в обществе в целом, провести перевыборы Съезда и Верховного Совета, разработать и принять новую конституцию? Думаю, что нет. К этому моменту большинство в парламенте было уже захвачено антиельцинскими силами, которые пребывали в уверенности, что вот-вот одержат полную, сокрушительную победу над президентом. Для чего им в ту пору нужен был компромисс? Для чего им нужны были перевыборы? Для чего им нужна была новая конституция: старая их вполне устраивала, поскольку предоставляла им карт-бланш.
Кастельс предлагал России последовать примеру Испании, которая оказалась в сходной ситуации после смерти Франко: в 1977 году, собравшись во дворце Монклоа, все политические партии, предпринимательские союзы и профсоюзы договорились соблюдать основополагающие правила «игры» – кто бы ни пришел к власти, обязан управлять страной демократическими методами и через демократические институты, обеспечивать свободу прессы, не возрождать тоталитарный режим. К сожалению, Россия в 1992 году мало походила на Испанию 1977 года. Да, Испании надо было радикально поменять политический строй, но рыночная экономика там существовала. России же необходимо было решительно менять и политическую, и экономическую систему. Можно ли было противоборствующим политическим силам договориться «соблюдать основополагающие правила «игры» – управлять страной демократическим методами и через демократические институты? С кем можно было достичь такого согласия? С беспринципными властолюбцами Хасбулатовым и Руцким, коммунистическим ортодоксом и антисемитом Макашовым, с пламенным коммунистическим «революционером» Анпиловым, с «патриотом-державником» Бабуриным? Ельцин пытался достичь согласия, но все его попытки отвергались. Его противникам согласие было не нужно: как уже сказано, они были убеждены, что не сегодня–завтра опрокинут Ельцина, сами воцарятся у власти.
Серьезную политическую реформу, которая привела бы к прочному утверждению власти демократических сил, нейтрализации сил антидемократических, надо было, наверное, проводить сразу после разгрома контрреформаторов в октябре 1993 года. Увы, ни тогда, ни вообще в 90-е годы ее так и не провели. Позднее же вопрос о ней, понятное дело, даже не вставал. Хотя время от времени осуществляется некая имитация политических реформ.
Рекомендации профессора Кастельса двадцать лет спустя
В чем сегодня, двадцать лет спустя, видит профессор Кастельс надежду для России и других политически недореформированных стран? Недавно он в очередной раз побывал в нашем отечестве. В интервью радиостанции «Свобода» Кастельс сказал, что, хотя за происходящим в России он наблюдает с неблизкого расстояния, по его наблюдениям, значительная часть россиян «не согласны с демократией по-путински». Надежду на демократические преобразования повсюду в мире, в том числе и в России, он в большой мере связывает с интернетом: государствам, «у которых проблемы со свободой», все труднее справляться с протестными движениями, «потому что с помощью интернета люди получают информацию, связываются друг с другом, создают свои собственные медиа, собственные социальные сети, в которых рождаются вызовы государству»
– Единственный способ сосуществования со свободой интернета для государств, – считает Кастельс, – открыть для людей каналы политического участия… Политические системы должны становиться более открытыми. Политический класс не может больше быть отдельной кастой, изолированной от остального общества. В противном случае будет появляться всё больше и больше радикальных общественных движений.
Разве нельзя остановить этот процесс старым добрым способом усиления репрессий?
– Ну, может быть, если убить всех… Если говорить о протестных движениях последнего времени, то, пожалуй, лишь в Бахрейне был единственный случай эффективных репрессий. Власть сумела воспользоваться военной помощью Саудовской Аравии и Пакистана. Убили несколько тысяч человек и тысячи арестовали, и на данный момент это оказалось эффективным. Но только потому, что репрессии затрагивали шиитское меньшинство, а остальная часть населения, являющаяся суннитской, не вступила в борьбу. Но это единственный случай того, когда силовые меры сработали. В остальных революциях репрессии приводили лишь к тому, что демократические протесты превращались в гражданскую войну… В любом случае, если протестное движение началось, его нельзя остановить. Оно будет менять общество различными способами.
Неужто власти не смогут найти управу на интернет? Они ведь мобилизуют для этого множество весьма квалифицированных специалистов, которые, видимо, их уверяют, что радикальное решение вот-вот будет найдено.
Кастельс:
– Контролировать свободу интернета можно, но… это технически сложно. Единственный способ – совсем отключить интернет. Но ни одна страна не может этого сделать, ведь это все равно что отключить электричество. Нельзя разделить «хороший интернет» и «плохой интернет». Можно делать, как в Китае (вот опять Китай, двадцать лет спустя! – О.М.): если властям что-то не нравится в интернете, они ловят человека и отправляют его за решётку. Это плохо для человека, но его послание не останавливается, оно продолжает свой путь. Можно убить говорящего, но нельзя убить его высказывание…
По словам Кастельса, если власти в конце концов попытаются остановить интернет-движение, они получат мощный ответный удар со стороны объединений вроде Anonimous, которые уже сейчас способны заблокировать сайты правительственных органов, органов безопасности и т.д. В общем, если власти в массовом порядке начнут применять кибер-атаки, в ответ они получат не менее мощные кибер-контратаки.
Олег Мороз
Писатель, журналист. Член Союза писателей Москвы. Занимается политической публицистикой и документалистикой. С 1966-го по 2002 год работал в «Литературной газете». С 2002 года на творческой работе. Автор нескольких сотен газетных и журнальных публикаций, более полутора десятков книг. Среди последних – «Так кто же развалил Союз?», «Так кто же расстрелял парламент?», «1996: как Зюганов не стал президентом», «Почему он выбрал Путина?», «Ельцин. Лебедь. Хасавюрт», «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина», «Неудавшийся «нацлидер».
