Ельцин Центр

РАЗВЕРНУТЬ: Несостоявшееся выступление Ю.Н. Афанасьева на I съезде народных депутатов СССР

Свернуть

Несостоявшееся выступление Ю.Н. Афанасьева на I съезде народных депутатов СССР

 

Я собираюсь говорить о реформе политической системы СССР. И только об одном: о партии и государстве.

 

1. Но сначала – реплика на другую огромную тему: о перестройке самого СССР, о суверенитете республик. Через несколько дней после тбилисской кровавой бойни генерал Родионов заявил, что войска были введены в столицу Грузии по просьбе и даже настоянию республиканского руководства, он, генерал Родионов, этого не желал, но вынужден был подчиниться воле грузинского Бюро ЦК. А выступавший здесь бывший первый секретарь Патиашвили сообщил, что, напротив, он узнал от Родионова о решении, принятом в Москве, о том, что в Грузии без ведома грузинского руководства находился первый заместитель министра обороны, прибывший это решение (исходившее, конечно, из недр политбюро) осуществить, и грузинские руководители лишь задним числом проштамповали его к вечеру 8-го. Если показания депутата Патиашвили правильны, значит, генерал Родионов обманул страну, говорил зловещую неправду и съезду... о том, что действовал по указанию грузинского ЦК, партактива и т. д. Как будто командующие округами у нас подчиняются республиканским властям... Между прочим, в США есть прекрасный закон об уголовной ответственности за обман Конгресса. Надо бы и у нас ввести такую статью в уголовный кодекс: об обмане или сокрытии правды от съезда.

 

Но меня сейчас интересует в этом деле наиболее принципиальная сторона: о каком суверенном государстве, республике Грузии, можно говорить после вот такой переброски внутренних войск из Москвы по воле Москвы? Не демократической Москвы, не народа Москвы, не интеллигенции Москвы, которую здесь пытались противопоставить стране, а Москвы как диктаторского, имперского центра не ограниченной законами власти. Вопреки Конституции ответа на запрос депутата доктора Толпежникова мы не получили не только через положенные три дня, но и через неделю! Ответ не требует никакой комиссии, никакого расследования, только выступления депутата Чебрикова. Но ответа нет – а ведь на Конституцию охотно ссылаются, когда это удобно... Руководство страны, попирая закон, уходит от ответа на депутатский запрос.

 

Да, были всякие лозунги среди множества лозунгов мирных демонстраций в Грузии, в том числе и с предложением к русским убраться из Грузии. Что ж, послушав таких людей, как генерал Родионов, лучше понимаешь, каких именно русских хотели бы выдворить грузины, какая политика и какого рода деятели – причина таких настроений. Не дубинки и газы способны изменить настроения людей, а только реформа советской политической системы. Вот это и есть тема моего выступления по докладу председателя Горбачева.

 

2. Концепция XIX партконференции состояла в том, что партийный аппарат, который стоит у нас над государством и абсолютно неподконтролен избирателям, должен поделиться некоторой долей распорядительных функций с Советами. Причем речь шла о непосредственном повседневном вмешательстве и командовании всеми мельчайшими деталями хозяйственной и всякой иной деятельности. Подразумевалось – и поныне подразумевается под этим «разделением функций партийных и советских и хозяйственных органов», что пора партаппарату, действия которого – в первую очередь – и ввергли страну в эту нарастающую катастрофу, отдать Советам и ведомствам повседневную и самую хлопотную, самую неблагодарную часть властных функций. Но, разумеется, имеется в виду, что все самое важное и принципиальное в жизни района, области, республики, СССР будет по-прежнему определяться непосредственными постановлениями и решениями партийных органов, начиная с политбюро ЦК КПСС. Такова предложенная в виде первого шага идея так называемого повышения роли советов. Примерно такой же подход сохраняется в докладе М.С. Горбачева, где речь идет лишь о «разделении» властных функций и отказе партии от «прямого управления» всеми текущими государственными делами. Эта постановка проблемы неудовлетворительна.

 

3. Ведь ясно, что такой первый шаг может остаться и последним, что сам по себе он ничего в нашей политической системе не меняет и никак еще не сделает ее советской. Да этот шаг и нереален: тот, у кого главная власть, все равно будет вмешиваться во все и вся. Двоевластия не бывает в качестве стабильной, нормальной структуры. Его у нас и нет. Есть пока единственная власть – партаппарата. Тех, кто отнюдь не «рвется к власти», ибо ею владеет. Поделиться ею партаппарат не то чтобы не хочет – не может. Единственный выход – и марксистский, между прочим, и демократический, и подлинно парламентский, правовой, – после того, как мы выбросим из Конституции позорную статью, которой была при Брежневе оформлена партократия. Так вот: единственный выход из тупика и развала всей нашей системы состоять может только в передаче всей власти от партаппарата советам. Вся власть Советам! – если это не пустой и звонкий лозунг, а политическая концепция, – означает полное отделение партии от государства. (Разумеется, среди партработников есть люди разумные и готовые к благим переменам, но я веду речь не о людях, а о системе.) Предложение А.Д. Сахарова, так и не поставленное на голосование президиумом съезда, о том, что съезд декретом берет всю полноту власти в свои руки, – глубоко принципиально. То, что решения (а не предложения) принимает, скажем, по аграрному и всем вопросам пленум ЦК, что высшая власть у политбюро, – это незаконно.

 

Необходимо признать, что любые решения и постановления партийных органов, включая ЦК и съезд КПСС, могут носить лишь исключительно внутрипартийный характер, то есть определять политическую линию и программу КПСС, и только КПСС, – но не страны, не государства. Такие решения не имеют никакой правовой основы и суть вмешательство во власть Советов; никаких так называемых совместных постановлений ЦК КПСС и Совета министров! У нас даже партийные титулы официально упоминаются впереди государственных, а заведующим отделами ЦК подчиняются министры. Все это следует признать узурпацией власти. Вот, скажем, высшее лицо в стране, отвечающее за аграрный сектор, – это т. Лигачев, а все правоохранительные органы страны, включая МВД, КГБ, Прокуратуру СССР, – подчиняются т. Чебрикову. А они подчиняются ли Советам?.. Это ситуация, как говорят, «исторически сложившаяся», вот ее и необходимо столь же исторически разрешить. Сейчас те же тт. Лигачев или Чебриков, которые на деле отвечают и за аграрную политику, ее так страстно и справедливо критиковали на съезде депутаты-аграрники, и за государственное насилие в Минске, Вильнюсе, Ереване, Тбилиси, – кто такие тт. Лигачев или Чебриков? Они занимают высшие посты во внутрипартийной иерархии, но с точки зрения правовой демократии они частные лица, не имеющие права вмешательства в дела государственных ведомств. Пора понять до конца: или мы придем к парламентской советской демократии, или наша жизнь останется несвободной и нищенской. Все хорошо в обращении депутатов-аграрников, только вот что: а кто будет проводить всю эту новую экономическую политику? Если государство не будет отделено от экономики, а партия – от государства, «перестройка» останется лживой перекраской фасада.

 

М.С. Горбачев мотивировал на партконференции предложение о совмещении постов председателей Советов и первых партсекретарей тем, что поскольку вся реальная власть – в руках аппарата, а Советы у нас беспомощны, зависимы, то такая личная уния двух аппаратов поднимет авторитет Советов. Иными словами, все же святой отблеск, скажем, обкома упадет непосредственно и на облисполком. Что ж, в этом соображении год тому назад была определенная реалистическая оценка и признание всевластия партократии.

 

Но вот прошел год – и грянули избирательные баталии марта. А теперь:

 

а) мы обязаны провести выборы осенью, скажем, в октябре, через пять месяцев;

 

б) если можно было так торопиться с поправками к конституции и выборами на съезд (все провернули за шесть месяцев, ничего в правовом отношении не подготовили, даже элементарных процедур и норм работы съезда), то почему же нельзя, имея такой опыт, уже не целиком новый Закон о выборах принять, а только внести поправки, убрать несколько антидемократических пунктов и провести выборы в республиканские и местные Советы в ранее намеченные сроки? Оттяжка местных выборов политически очень опасна, не будет принята народом. Это предложение председатель Верховного Совета сделал под очевидным нажимом партаппарата. Что же такое вы собираетесь сделать с народом, если полагаете, что к весне вам будет легче победить на выборах? Сбить мартовский подъем? Изменения в Законе о выборах надо провести лучше всего уже на этом съезде, в худшем варианте – через Верховный Совет до конца июля, а потом распустить его на августовские каникулы;

 

в) теперь, после марта, мы можем быть уверены, что в подавляющем большинстве округов избиратели изберут независимые Советы, которые не будут нуждаться в благосклонности первых секретарей;

 

г) но местные и тем более республиканские Советы должны получить при этом настоящие бюджетные возможности и права; любое, в том числе телефонное, вмешательство любых, в том числе партийных, функционеров в суверенные права Советов и их органов считать преступлением и предусмотреть за это привлечение к суду и наложение очень высоких штрафов, а в случае, если принятые под давлением решения привели к тяжелому ущербу, надо предусмотреть и более суровые меры.

 

Апрельский пленум ЦК КПСС показал, каковы настроения большинства в верхушке партаппарата. Тут выступал депутат из Иванова, то и дело приговаривал, что он рабочий и что за ним чуть ли не весь рабочий класс. Ну, рабочие пусть сами разберутся, доверяли ли они этому депутату профсоюзов (?) говорить от имени «класса». Но мы слышали, что его беспокоит подрыв авторитета КПСС нехорошими депутатами, вроде меня в частности.

 

Но, во-первых, точней было бы говорить не о 20 миллионах членов КПСС, а о партийной самодержавной элите. Во-вторых, т. Ельцин правдивей определил, что сейчас происходит с авторитетом КПСС. В-третьих, авторитет партийной верхушки определяется не тем, что я скажу или кто-либо скажет с этой трибуны, а историей страны, связанной с именами Сталина и Брежнева в течение почти полувека, и тем, куда КПСС страну завела. И, наконец, в ответ на многозначительные угрожающие, традиционные для нашей истории намеки – дескать, у этих людей «далеко идущие цели» – заявляю: цели действительно очень далеко идущие и достичь их вряд ли удастся легко и быстро, ибо эти цели состоят в переходе от незаконной власти партийной верхушки к парламентарной демократии! 

 

Речь идет о действительном возвращении КПСС авторитета путем отстранения партии от роли, которая, собственно, никакой партии в демократической стране принадлежать не может. Пусть КПСС влияет на ход дел страны только двояким образом. Во-первых, через убедительность партийной прессы, чтобы она не походила на «Правду», газету, название которой ныне вызывает заслуженные насмешки миллионов, я думаю, читателей. И, во-вторых, выдвигая свои списки кандидатов на выборах, а после того, как избиратели их изберут, проводя свою политическую линию через своих депутатов в Советах! Вот правовое государство. А пока этого не будет, останется только жалко приговаривать, что мы-де «только учимся демократии». Вот списки в Верховный Совет были навязаны до съезда – и открытым голосованием, и без альтернативы – партруководством соответствующих областей и республик в большинстве случаев. Нас, депутатов от Подмосковья, собрал первый секретарь Месяц и провел это предварительное назначение в Верховный Совет, хотя он такой же депутат, как и мы, а в масштабе РСФСР это делал т. Воротников, и, конечно, не как председатель республиканского президиума, ведь в Казахстане или Азербайджане депутатов собирали первые секретари – не так ли? – а как член политбюро. Что же, товарищи Месяц или, допустим, Воротников «учатся демократии»? Да они не собираются ей учиться; вот я наблюдал, как секретарь Месяц прогуливает ее уроки, и мы все наблюдали, как т. Воротников завалил демократический отбор депутатов от РСФСР. И еще. Депутат Попов объявил о создании независимой группы, то есть такой группы депутатов, нет, не московских, а со всей страны, минуя рассаживание по географическому принципу, которые могли бы объединиться вокруг общих платформ: экономических, политических, социальных. Эта независимая группа меньшинства могла бы предлагать свои способы действовать для страны. Эта простая мысль, которая считалась естественной даже на Х съезде партии, – право выдвижения платформы и выборов в руководящие органы по платформам, – эта мысль вызвала переполох. Стали говорить, что это призыв к расколу съезда. Но каждый телезритель видит: съезд уже расколот. И это нормально. Только нужно, чтобы группы депутатов, придерживающиеся разных взглядов на пути выхода из кризиса, на содержание перестройки, могли открыто объединиться, вырабатывать способы парламентской борьбы за свои взгляды. Говорят, делая круглые от страха глаза: «Да это фракция!». Что ж, нормальное партийное и парламентское слово. Оно означает, что, будучи частью съездовского целого, группа депутатов считает нужным оформить себя перед лицом народа в виде особой части, ввиду отличия многих своих представлений и предложений от позиции большинства, идущего за другой, нужно сказать, уже существующей и прекрасно слаженной фракцией, взгляды которой выразили реакционные выступления на апрельском пленуме ЦК.

Уважаемые депутаты, в том числе депутат из Белоруссии, полемизировавшая со мной, по-моему, искренне и с достоинством! Я уверен, что многие из вас подумают, подумают – и присоединятся к группе, ратующей за радикальные демократические решения! Так со временем эта группа, это меньшинство станет и большинством.

 

Мы выступаем открыто, именно поэтому здесь звучат в ответ намеки на закулисность. Но кулисы в зале – со стороны сцены, кажется? Мы надеемся, что Председатель Верховного Совета, которого нам доводилось и еще, наверное, не раз доведется резко критиковать, но кандидатуру которого мы сочли необходимым поддержать, не будет усматривать в наших выступлениях и действиях некоего закулисного умысла и пойдет на политический диалог с левыми независимыми депутатами, понимая, что без этого политического крыла перестройка не состоится. Демократии нет без возражений большинству, без оппозиции. Таких замечательных людей, как Юрий Власов, тут называют «экстремистами». Нет! Не мы самые левые! Левее левых депутатов – миллионы наших соотечественников. Они найдут, что ответить на погромные выступления Родионова или Мусагалиева!

 

Источник: Афанасьев Ю.Н. Я должен это сказать: Политическая публицистика времен Перестройки. М., 1991.

РАЗВЕРНУТЬ: Из стенограммы I cъезда народных депутатов СССР

Свернуть

Заседание четвертое

Кремлевский Дворец съездов. 27 мая 1989 года. 11 часов.

Председательствует Председатель Верховного Совета СССР М.С.Горбачев

<…>

Председательствующий. Товарищи! У нас здесь накопились срочные просьбы от депутатов. Депутат Афанасьев просит по ходу Съезда дать ему высказаться. Пожалуйста.

 

АФАНАСЬЕВ Ю. Н., ректор Московского государственного историко-архивного института (Ногинский территориальный избирательный округ, Московская область).

 

Уважаемые товарищи депутаты! Все мы призваны критично оценивать положение в стране. Я думаю, мы должны, и обязаны также критично оценивать свою собственную деятельность на Съезде. И в этом смысле по ряду причин, о которых я и вышел сказать, вчерашний день работы нашего Съезда на меня произвел удручающее впечатление.

 

Во-первых, около полуночи мы не услышали голос карабахской делегации, или, точнее сказать, никак не отреагировали на него. И в итоге он остался без какой бы то ни было реакции с нашей стороны. Чуть раньше мы все вместе по существу оставили в состоянии политической изоляции литовскую делегацию, которая вышла с предложением, сформулированным, как мне кажется, совершенно неудачным образом, но тем не менее с предложением, которое имеет под собой основание. И мы запустили в ход привычную машину. Несколько нравоучительно-клеймящих выступлений, в том числе и выступления уважаемых мною Залыгина и Медведева, за которыми последовало отупляющее голосование большинством. (Аплодисменты).

Еще раньше мы в спешке формировали состав Верховного Совета. В спешке, в которой мы не услышали целый ряд дельных предложений, с моей точки зрения. В частности, предложение Родиона Щедрина. И в итоге голос Родиона Щедрина пропал, а вместе с ним канул в небытие и депутат Травкин, о котором шла речь; Далее, я присутствовал, как и многие здесь, на не приведшем по существу ни к каким нормальным выводам совещании российской делегации, которое проводилось в спешке и которое не смогло нормально обсудить очень многие вопросы. Товарищи, я думаю, тут каждый волен сказать свое мнение, и я в том числе. И поэтому я говорю.

 

Я еще раз внимательно посмотрел состав нашего Верховного Совета. Я обязан это сказать, потому что я это думаю и я в этом убежден: если иметь в виду уровень квалификации депутатов на фоне тех задач, которые предстоит этому Верховному Совету решать, если иметь в виду уровень их профессионализма, который требуется в этих сложных для нашей страны условиях, то мы сформировали сталинско-брежневский Верховный Совет... (Ш ум в зале, аплодисменты). Теперь о большинстве, которое сформировалось...

 

Председательствующий. Юрий Николаевич, три минуты истекли.

 

АФАНАСЬЕВ Ю. Н. Я уже и заканчиваю. Вот это тоже и есть то удручающее, о чем я хотел сказать. И я обращаюсь именно к вам, к этому, я бы сказал, агрессивно-послушному большинству, которое завалило вчера все те решения Съезда, которые от нас ждет народ... (Шум в зале).

 

Председательствующий. Тихо, товарищи. Я думаю, серьезный разговор идет.

АФАНАСЬЕВ Ю. Н. Я заканчиваю. Но я как раз прошу вас и не хлопать, и не кричать, потому что именно об этом я сюда и вышел сказать. Так вот, уважаемое агрессивно-послушное большинство, и Вы, Михаил Сергеевич, то ли внимательно прислушивающийся к этому большинству, то ли умело на него воздействующий. Мы можем и дальше продолжить так работу. Мы можем быть послушными, не выстраивать очередь, аккуратненько подавать записочки. Мы можем быть благостными, как к тому нас призывал отец Питирим. Но давайте все-таки ни на минуту не забывать о тех, кто нас послал на этот Съезд. Они послали нас сюда не для того, чтобы мы вели себя благостно, а для того, чтобы мы изменили решительным образом положение дел в, стране. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Хочет ли кто взять слово? Будем ли обмениваться мнениями по выступлению товарища Афанасьева? Пожалуйста. Давайте по этому вопросу по две-три минутки.

 

ПОПОВ Г. X., главный редактор журнала «Вопросы экономики», г. Москва. (От Союза научных и инженерных обществ СССР).

 

Я протестую против трехминутного выступления. Мы утвердили регламент – 15 минут.

 

Председательствующий. Хорошо. Тогда я беру свое предложение назад, и будем действовать в соответствии с регламентом, товарищи. Так? Хорошо.

 

ПОПОВ Г. X.

 

Товарищи депутаты! Первые два дня работы Съезда требуют от нас серьезных решений относительно дальнейшей его работы. Депутаты демократической ориентации неизбежно на этом Съезде должны были составить меньшинство. Мы из этого исходили. Мы понимали, что это так будет. Но мы все-таки с большим энтузиазмом шли на наш Съезд.

 

У нас было два варианта действий. Первый вариант действий – попытаться с самого начала выполнять роль какой-то оппозиции, а второй вариант – включиться в конструктивную работу Съезда. Мы выбрали второй вариант. Мы понимали, что страна находится в слишком тяжелом положении, чтобы позволить себе играть в какие-то оппозиции, противостояния, блокирования и т. д., и т. д. Надо соединить все созидательные силы, имеющиеся в стране, при всех разногласиях разных подходов вокруг главных задач нашей перестройки, и в этом состоит основная задача нашего Съезда: мобилизовать новые резервы перестройки.

 

Мы создали рабочие группы и начали готовить материалы к предстоящему Съезду, так как никаких материалов от аппарата Президиума Верховного Совета мы не получили. Мы работали не жалея сил день и ночь, пакет наших предложений был подготовлен. Но с самого начала наша работа была встречена с серьезным недоверием и с каким-то предубеждением. Президиум Верховного Совета даже помещение нам не смог выделить, бумаги не смог выделить. До сих пор официально не размножены и не розданы депутатам Съезда подготовленные нами материалы. Это было непонятно, но мы все еще верили в то, что совместная работа начнется.

 

Я думаю, что вы уже все здесь убедились в том, что целый ряд предложений, которые мы вносили, и, в частности, предложения о том, чтобы оснастить этот самый наш зал нормальной электронной системой голосования, чтобы микрофоны были у каждого рабочего места, не реализованы. Тем более подтвердились наши опасения, что начать дело с выборов – это далеко не то, что ждет от нас страна.

 

Но все-таки нас вдохновляло опять-таки то, что нас поддержал Московский городской комитет партии, Моссовет. Лев Николаевич Зайков помог нам, выделили нам помещение, чтобы мы работали. Серьезно нас обрадовало то, что московская делегация не запустила машину голосования, как это было сделано в ряде делегаций, и, когда выбирали представителей от московской делегации, эти представители выбирались по тем направлениям, участкам, которые сложились в нашей делегации. Поэтому московская делегация на совещании представителей представила тот спектр мнений, который у нее был. Это очень нас настраивало на созидательную работу в будущем.

 

Мы надеялись, что и на Съезде будет продолжен этот самый принцип плюрализма, что меньшинство будет нормально представлено на всех этапах его работы, не претендуя на то, чтобы определяюще влиять, но для того, чтобы нормально, созидательно работать.

 

Если бы были созданы группы на нашем Съезде депутатов в соответствии с интересами, подходами, если бы каждая из этих групп получила возможность выдвигать кандидатов, то не было бы вчерашнего дня, когда после того, как зачитывались списки, чуть ли не от трети областей поднимались люди и вносили дополнительные кандидатуры. Это было то самое меньшинство, с которым не желает считаться имеющееся большинство.

 

Конечно, можно и дальше не считаться с меньшинством, это вполне встречающийся в практике политической жизни способ. Но вчера практически запущена была машина голосования механическим большинством. Депутаты, взгляды которых расходились с мнениями в своих делегациях, были попросту отстранены. Списки формировались именно по этому принципу.

 

Съезд, который выбирался на альтернативной основе, по конкурентной системе, тайным голосованием, по существу вступил на путь выдвижения числа кандидатов, соответствующего числу мандатов. В общем, как когда-то говорил Левша в известной повести Лескова: этот снег на голову нам знаком.

 

Вы видели, что мы стремились к совместной работе, мы активно и решительно поддержали кандидатуру Михаила Сергеевича. Но все-таки нам становится все время очевидно, что аппарат явно пытается взять реванш, явно пытается оказать прямое воздействие на ход Съезда. В этих условиях продолжать придерживаться того порядка, которым мы шли вначале, было бы непонятно ни для нас, ни для наших избирателей, ни для нашей страны.

 

Для чего все это сделано, для чего нужно запустить это самое механическое голосование? Ответ может быть только один – только для того, чтобы сформировать послушный воле аппарата Верховный Совет и продолжать оказывать давление на прогрессивное крыло руководства страны уже от имени Верховного Совета.

 

Поэтому нам остается подумать об изменении позиций. Во-первых, группа региональных московских депутатов от научных организаций, от творческих союзов считает необходимым выйти из общемосковской делегации. Мы предлагаем подумать о сформировании межрегиональной независимой депутатской группы и приглашаем всех товарищей депутатов, чтобы они к этой группе присоединились. (Аплодисменты).

 

Мы считаем, что эта группа должна получить возможность выступить с содокладом по докладу, который мы будем слушать в понедельник, с нормальным содокладом продолжительностью 30 минут, как мы и предусмотрели, и с содокладом по отчету правительства, который будет в последующем. В перерыве мы приглашаем всех народных депутатов подумать о такой группе и передать ее список в Президиум нашего Съезда.

 

Конечно, на выборах в Верховный Совет, которые мы сейчас наблюдаем, которые на наших глазах идут, аппарат одержал, безусловно, свою победу. Но, в общем-то, победить было нетрудно, как вы сами понимаете, здесь, в этом зале. Но кто, спрашивается, победит инфляцию в стране, кто победит пустые магазины, кто победит некомпетентность руководства? (Аплодисменты). Мы пришли сюда именно для этого дела.

 

Но если уж точно искать наиболее наглядный пример того, что здесь происходит, то это то, как мы вчера работали и как эти два дня работали.

 

Вы посмотрите на этот зал: полнейшее неумение организовать элементарную работу. Мы забыли свой регламент, не голосуем и отказались от принципа завершать работу в 18 часов и работаем так, как «бог на душу положит», если так можно сказать. Мы говорили о регламенте в 15 минут, о 7 минутах на повторное выступление, мы все это забыли. Мы свели регламент к 1–2 минутам, 5–6 человек выступит, а потом 15–20 минут ждем итогов голосования. Если посчитать, а я вчера попытался посчитать, то за двенадцать часов работы в целом мы реально работали не больше трех-четырех часов.

 

Записки, поступающие в Президиум, не регистрируются. Часть из этих записок и часть предложений теряется. Ряд предложений не ставится на голосование. Сокращенная информация, которую ТАСС посылает о работе нашего Съезда, нами не просматривается. Изложение моего, например, выступления в том виде, в каком оно пошло в ТАСС, я вообще не видел. Кто его сделал для «Правды» и других газет – неизвестно.

 

Мне кажется, что так работать нельзя. Неужели надо было нам четыре часа сидеть, не зная, чем заняться? Что, других вопросов не было? Можно было выделить 3–4 зала для того, чтобы собрались депутаты и обменялись мнениями по тем вопросам, которые их волнуют, – по экологии, по экономике и еще по чему-то, в то время пока работала наша Счетная комиссия.

 

Если честно говорить, то мне страшно. Если люди не могут организовать работу одного зала, что они могут сделать со страной? (Шум, аплодисменты).

 

Если кто-то надеется, что с помощью механического голосования и большинства, с помощью таким образом сформированного Верховного Совета и других органов он изменит ситуацию в стране, он глубоко ошибается. Аппарат десятки лет был у власти, и дальше тупика в результате этого руководства мы не пришли. Если в очередной раз аппарат устранит избранников народа от решения вопросов, если в очередной раз он попытается взять на себя ответственность за положение в стране, то я могу сказать совершенно точно, ничего у вас не получится. (Аплодисменты).

 

Мы можем потерпеть. Мы десятки лет терпели, когда с нами не считались. Мы можем обойтись ролью оппозиции. Меня волнует только одно: сколько времени будет терпеть наш народ? Спасибо за внимание. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Представьтесь. Вы в связи с выступлением товарища Афанасьева?

 

СТЕПАНОВ В. Н., директор зверосовхоза «Видлицкий» Олонецкого района Карельской АССР (Петрозаводский территориальный избирательный округ, Карельская АССР).

 

Да, товарищи, мы находимся на необычном Съезде. Это первый такой Съезд. Но вам, наверное, всем понятно, что мы пытаемся сегодня очень быстро впрячь нового коня в старую телегу. И я думаю, что московская делегация здесь пытается, используя нас, настроить народ против Съезда и нажать на такие болевые точки, как Грузия, Нагорный Карабах, Прибалтика, и другие, разделяет сегодня с нами весь народ. Да, мы знаем, что много законодательных актов нам нужно менять. Потребуется основательно заняться Конституцией. Но ведь все это не делается сразу. И нам тоже не совсем нравится порядок работы Съезда, то, что мы здесь порой теряем время, государственное время, которое за нас народ оплачивает. Но москвичи ввели в заблуждение всю Россию, весь народ путем аренды, кооперативов и прочего. Не вы ли предлагаете эти идеи Политбюро, и ЦК, и правительству, не посоветовавшись с народом? (Аплодисменты). И я думаю, что товарищ Афанасьев оскорбил большую часть депутатов, которые представлены здесь.

 

Голоса с мест. Правильно. (Аплодисменты).

 

СТЕПАНОВ В. Н. Не надо забывать, что Москва – это не весь народ. И я сомневаюсь в том, что московские рабочие поддерживают товарищей Афанасьева, Попова и прочих. То, что вы сегодня предложили Съезду создать фракцию, – это безумие. Опомнитесь, что вы собираетесь делать! Надо накормить народ, надо оздоровить экономику! Вы же пока вносите разброд в работу Съезда и отвлекаете его от насущных проблем. Я предлагаю не отвлекаться от повестки дня. Будет доклад. Да, я лично выступал на собрании представителей и высказал Михаилу Сергеевичу свое мнение о том, что нужен был пусть не отчет, а его доклад, так сказать, изложение программы. И чтобы альтернативные кандидатуры были. Но механизм не сработал. Ну ладно, давайте успокоимся сегодня. Такое впредь, очевидно, будет. Надо записать соответствующие поправки в нашу Конституцию. Но ведь так, товарищи, нельзя работать. Давайте не отвлекаться от повестки дня. Будет доклад, будет обсуждение. Я думаю, нельзя отвлекаться от повестки дня, иначе Съезд вообще не закончится. Спасибо за внимание. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Депутат Толпежников просит одну минуту по выступлениям товарищей Афанасьева и Попова. Затем товарищ Адамович просил слово.

 

Пока товарищ Толпежников не начал говорить... Я думаю, давайте не будем торопиться в связи с тем, что сказал здесь товарищ Афанасьев. Поднял проблему и уж особенно оформил ее, выводя на раскол Съезда, на фракции товарищ Попов. Вещь серьезная. Не будем упрощать. Об этом надо нам поговорить, потому что это критический момент в работе нашего Съезда. Товарищи знают, что они делают. У них в заготовках, наверное, много еще вариантов будет, но мы должны разобраться. Я не думаю, что мы должны все отбросить: и то, что сказал товарищ Афанасьев, и то, что сказал Попов. Нет. Я не думаю так. Но есть такие вещи, которые мы не можем принять. Я не говорю сейчас, о чем речь идет. У меня имеется определенное мнение. Но поскольку у товарища есть обвинение, что я вроде бы манипулирую большинством, я буду все-таки стараться после высказываний депутатов суммировать их как-то и высказывать свое отношение. Но прошу не подозревать меня. Я бы считал свою миссию никчемной, если бы мы сейчас такой Съезд, первый Съезд, созванный в результате такой избирательной кампании, разорвали на куски и лишили возможности плодотворно работать во имя того, чтобы двигать перестройку и двигать всю страну, решая накопившиеся проблемы.

 

ТОЛПЕЖНИКОВ В. Ф., заведующий кабинетом 1-й Рижской городской клинической больницы скорой медицинской помощи имени Н. Бурденко (Пролетарский национально-территориальный избирательный округ, Латвийская ССР).

 

Депутат Афанасьев сказал резко, но очень хорошо сказал. Если мы будем говорить так откровенно, будем говорить то, что думаем, говорить то, зачем нас сюда послали, мы, может быть, приблизимся к истине. Оскорбляться за такое высказывание может только тот, кто в себе не уверен. Нам нечего бояться выслушивать мнение.

 

У меня совсем конкретное предложение. Мы вчера очень несерьезно выслушали заявление депутата Ландсбергиса из литовской делегации, которое отображало самую суть того, как нужно выбирать. Мы не способны еще были это своевременно воспринять, правильно оценить. Но будем же неторопливы, нам некуда спешить, нам нужно вдумываться в смысл. Поэтому у меня конкретное предложение: депутатов, которые поднимают шум во время выступления другого депутата, выводить из зала. (Аплодисменты).

 

И второе. Мы очень уважаем Михаила Сергеевича Горбачева. Другого лидера в стране мы не знаем. Но я категорически протестую против его вмешательства в высказывания депутатов. Спасибо. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Слово депутату Адамовичу, затем депутату Мешалкину.

 

АДАМОВИЧ А. М., директор Всесоюзного научно-исследовательского института киноискусства, г. Москва. (От Союза кинематографистов СССР).

 

Уважаемые товарищи депутаты! Я в выступлении Афанасьева не согласен только с одним положением. Когда у меня сзади Михаил Сергеевич Горбачев, я чувствую себя уверенно и знаю, что со мной не произойдет то и эта сторона зала не сделает со мной то, что сделала, когда был там товарищ Воротников. (Аплодисменты). Я за консолидацию. Я не москвич, я белорус, но я свои 15 минут прошу. Я белорус. И я слышал, как москвичи говорили: «...товарищи, приедут все депутаты, давайте как-то соединимся. Давайте сообща, давайте пойдем к ним. Вот мы наработали, давайте всем покажем». Я это слышал, я это со стороны слышал.

 

Я чуть-чуть шире начну разговор, но приду, видимо, к тому же, о чем шла речь. Однажды я такое услышал: «...Народ перестал пить, протрезвел немного, огляделся и спросил: «А где царь?». Что называется, проснулся. Во время войны, я это наблюдал сам, а потом слышал от других, люди от страха внезапно впадали в сон, засыпали. Вокруг людей убивали, как в белорусских Хатынях, а человек уснул и спит. Защитная реакция организма, психики. Вот так одну часть народа по очереди убивали в 20-е, в 30-е, в 40-е годы, а остальные погружены были в оцепенение. Спали противоестественно, под бодрые песни: «...вставай, кудрявая, на встречу дня,..». И что же мы обнаружили, проснувшись, очнувшись от самообмана? Будто бы мы – нормальное и даже передовое – пример всем – общество и государство, передовая экономика. Обнаружили, что мы что-то вроде слаборазвитой сверхдержавы, притом теряющей способность к развитию. Преобразовать административно-приказного дебила в нормальный общественный организм, заново создать работающую экономику – задача, как мы обнаруживаем, сверхтрудная. Не перестроив политическую систему коренным образом, а не по фасаду лишь, не выбраться из камнепада экономических проблем. У народа огромная надежда на наш Съезд. Оправдываем ли мы эту надежду, в достаточной ли мере смотрим на себя со стороны, как мы тут выглядим, что приобрели, а что потеряли за эти три дня заседаний? Не придется ли покупать темные очки, чтобы по закрытии Съезда незаметно проскользнуть мимо толп, которые каждый день нас там на выходе из Кремля поджидают? (Аплодисменты). Высшая власть в стране должна принадлежать Съезду народных депутатов. Что это означает? Что она такое – власть народных депутатов, если мы хорошо знаем, что на самом деле она принадлежит партии, а точнее партаппарату и ведомствам? Если высшая власть в стране передается Съезду народных депутатов, неизбежно встанет вопрос о механизме контроля за всеми другими источниками власти. Да, да. Вопрос, который кое-кому пока кощунственным кажется, вопрос о народном контроле и над партийным аппаратом. (Аплодисменты).

 

Важнейший рычаг власти – контроль над бюджетом.

 

Не имея права на такой контроль и соответствующие механизмы, Съезд не слишком много сможет, не сумеет остановить абсурдный процесс производства ради производства. Когда все больше стали выплавляется для строительства машин по выплавке стали, а народу и умыться нечем. В десять, что ли, раз больше, Юрию Черниченко это лучше знать, чем нужно, выпускается тракторов, комбайнов, а сельскохозяйственную продукцию покупаем. Государство богатеет, а народ буквально скатывается за черту бедности. Но кому-то это выгодно, нужно, раз этот абсурд продолжается, и никак избавиться от него невозможно. Как же поставить под народный контроль все формы и источники власти в стране?

 

Думается, что в конкретных сегодняшних условиях это неосуществимо без сильной и независимой позиции президента и его кабинета (я тут поддерживаю Бурлацкого) – по-нашему – Председателя Верховного Совета, притом в ближайшем будущем избираемого прямым голосованием всего народа, получающего мандат на власть из рук самого народа. Но сразу же встанет вопрос, как защититься от чрезмерного сосредоточения власти в одних руках? Чем это может кончиться, мы уже знаем. Здесь мы приходим к главному праву народных депутатов Съезда – праву и обязанности объявлять референдумы. Во-первых, в случае, когда возникнет необходимость защитить своего главу государства от тех, у кого власти неизбежно должно поубавиться. Кажется, у литовцев есть поговорка: «Держись подальше от ног смертельно раненного быка». А наш бык, то есть административная система, совсем не на издыхании. Жди любых сюрпризов и конвульсий. Это – о защите главы государства. Но должен быть создан надежный механизм защиты общества от самого главы государства, если ему вдруг начнут сниться сны Сталина. У американцев есть закон и процедура досрочного лишения президента власти – импичмент. Без этого нельзя оставаться и нам. Само собой разумеется, нужно право Съезда народных депутатов объявлять вотум недоверия правительству, Совету Министров, если оно явно не справляется со своими обязанностями. В витринах западных магазинов – товары. А в наших неплохо бы вешать портреты министров: в мясном – министра сельского хозяйства, в обувном – легкой промышленности и так далее. (Аплодисменты).

 

Для начала, может быть, уже на этом Съезде объявить референдум по такому важнейшему вопросу: действительно ли народ считает, что колхозы и совхозы способны все-таки накормить страну? Если что-то там подрегулировать и назвать это внутриколхозной арендой. Даже поэты, а они на это дело чутки, перестали сочинять оды в честь колхозов. Их брошенную лиру подхватили некоторые наши крупнейшие партийные работники, которым подконтрольна новая аграрная программа. Не усыпляют ли нас снова старыми песнями? Спать нам уже никак нельзя, а то проснемся в объятиях нового диктатора. На голодные бунты потребуется сильная рука, и вот вам вся аграрная программа и конец перестройке. Ведь именно сталинские формы сельского хозяйства лишили страну земледельца. Восстановить земледельца в рамках этих колхозных форм как основных, даже при наличии всяких иных – мыслимое ли это дело? Помню, как Федор Абрамов кричал мне в телефонную трубку после того, как мы с ним посмотрели в Ленинграде спектакль «Деревянные кони», поставленный Любимовым. «И какой это дурак, – цитирую точно,– убедил нас, что обязательно необходимо в промышленном котле переварить мужика, сварить крестьянина».

 

Страна без земледельца, как наша, то же, что планета без воздуха. А у нас как получилось? Умники от высокой политики объявили, что этот воздух, то есть мужик, слишком мелкобуржуазный, выкачаем его и по науке накачаем новый, колхозный, социалистический. И вот задыхаемся. Экономика задыхается от отсутствия земледельца. Мы не вернем человека на землю, если, во-первых, не объявим (тут мое прямое обращение к Александру Николаевичу Яковлеву, председателю комиссии по реабилитации), что все репрессии против крестьянских семей в 20–30-е годы, так называемое раскулачивание, – такое же вопиющее беззаконие, как и решения всех «троек» и особых совещаний в тридцатые годы. (Аплодисменты). Но этого, конечно, мало. Необходима статья в Конституции, которая даст крестьянину, фермеру или кооператору уверенность, что их завтра не отблагодарят новым раскулачиванием после того, как они накормят страну. Сытые ведь всегда неблагодарны.

 

У меня тут еще есть предложения, но не буду долго отнимать время. Например, если Верховный Совет, который мы избрали, так или иначе, хорошо или плохо, но избрали, и который мы обновим через ротацию, что если он не будет оправдывать надежды народа? Имеем ли право применить импичмент, то есть досрочный отзыв, и к нему? Мне понравилась идея Юрия Корякина: вот нас видит народ, какие мы есть тут. А что если у избирателей уже закрадывается мысль – не слишком ли долог срок пять лет для такого состава Съезда? Может быть, нам самим, пока нас не попросил народ, если мы почувствуем, что время нас обгоняет, отозвать себя не через пять лет, а через три года? Объявить «импичмент», так сказать, самим себе не через пять, а через три года. (Аплодисменты).

 

Начал я писать свое выступление с очень большой верой в историческое предназначение нашего Съезда в первые дни его работы. Кончаю, как видите, с большими сомнениями. Не ошиблись ли в нас, избирая сюда? Не ошиблись ли мы сами? Мы принесли в этот зал все болезни нашего общества. Они в нас самих. Нас и тут лихорадит от этих болезней. Наблюдая нас, один присутствующий здесь умный человек (это не Афанасьев, это профессор из Казанского университета) сказал об энтузиазме послушания. Я бы сказал: агрессивность послушания. Воистину есть люди воинственно-послушные, которые яростно воюют за свое послушание. Вот тот крик, который раздался: оградите нас от публики – народа, который нас так ждет,– это сладострастное обращение угадывания мыслей начальства. Туда ли направлена энергия значительной части нашего корпуса Съезда? Ему ли такому принять власть, да и заслуживает ли он власти? Думаю, что очень скоро ответы услышим мы от самого народа, а не от Афанасьева. Не стать бы нам из любимцев и надежды наших избирателей кем-то совсем обратным. Жить-то нам не в Кремле, а среди своего народа. Давайте не будем это забывать. (Аплодисменты).

 

Председательствующий . Ваша фамилия? Я Вам дам сейчас слово.

 

ГОЛОВИН С. П., регулировщик радиоаппаратуры Марийского машиностроительного завода, г. Йошкар-Ола (Иошкар-Олинский территориальный избирательный округ, Марийская АССР).

 

Вчера утвердили списки для тайного голосования в Совет Союза. На собрании представителей была названа кандидатура Юрия Чемоданова, народного депутата от ВЛКСМ. Когда мы просмотрели окончательные списки для голосования, фамилии Чемоданова в них не оказалось. Появилась новая фамилия – Вепрев. Прошу Съезд разобраться с этим вопросом. (Аплодисменты).

 

Председательствующий . Слово предоставляется депутату Мешалкину, затем выступит депутат Карасев. Товарищи, я группирую записки, которые были раньше. Они лежат у меня. Но вот возникла ситуация после выступления товарища Афанасьева, и мы должны ее разрешить. Затем пойдут ваши выступления.

 

МЕШАЛКИН Е. Н., директор Научно-исследовательского института патологии и кровообращения Министерства здравоохранения РСФСР, г. Новосибирск. (От Движения за мир, объединенного Советским комитетом защиты мира, совместное Ассоциацией содействия Организации Объединенных Наций в СССР).

 

Товарищи депутаты! Мы, сибиряки, сидим в зале наверху. Сибирские области далеко, но там нас, сибиряков, очень много. Мы сидим и с уважением относимся к московской делегации, думаем, что она будет поступать разумно, с пониманием своей ответственности. Но то, что происходит, удивляет не только меня. Прежде всего я обращаюсь к молодым депутатам, которые впервые избраны, которые будут работать 10 лет не так, как мы пять лет, потому что через пять лет нас не изберут, мы будем старые, а вы станете 10 лет работать над созиданием нового нашего общества. Скажите, куда мы торопимся сейчас? Почему мы хотим сегодня, в сию минуту, сделать так, чтобы все было немедленно изменено? Я расцениваю выступления депутатов Афанасьева и Попова как неудовлетворенность своим положением на Съезде. Они оказались в меньшинстве, и это их никак не может удовлетворить. Они думали, что, как на митингах в Лужниках, они смогут нас всех поднять и немедленно смести все, что им мешает встать во главе Съезда.

 

По-иному я это никак не понимаю. (Аплодисменты). Явно видна неудовлетворенность тем, что они оказались в меньшинстве. И они хотят организовать фракцию, рассчитывая, что фракционная работа, в которой они искушены, позволит захватить большинство на Съезде. Я не политик. Впервые присутствую на таком оживленном обмене мнений, высказываний, за которыми стоят многие задние мысли. Не все, что здесь говорится, говорится искренне. Это политика. И так это надо понимать.

 

Я считаю, что сначала нам надо организовать рабочие органы и в них начать методично работать. Многое из того, что здесь происходит, идет оттого, что у нас нет протокола, подробного описания последовательности наших действий на заседании, ибо некому было этот протокол разработать. Ибо не было еще органа, который должен был выбрать Съезд народных депутатов. Именно сейчас Съезд выбирает эти органы. Так давайте не будем мешать себе выбрать эти органы, чтобы дать им возможность работать. Эти органы выбираются не на сто лет. Каждый год они будут дополняться и пополняться. И никто не мешает любому депутату, и Попову, и Афанасьеву, и кому хотите, и Адамовичу выйти на эти форумы, там излагать свое мнение, доказывать свою правоту. Там и надо работать, а не призывать к тому, чтобы Съезд немедленно обрушился на председателя, лишил его полномочий. Уже заговорили об импичменте, о самороспуске, обо всем, что хотите. Это же не то что нелепость, это, извините меня за выражение, бред. Так нельзя работать, товарищи! (Аплодисменты).

 

Я еще раз хочу вам сказать, что в зале мы сидим сзади. Какое влияние на нас Михаила Сергеевича? Кто-нибудь приходил от него и говорил, товарищи, надо вот так и так выступать? Нет. А вот «московской фракцией» эта работа делается ежедневно. Вы ведете такую фракционную работу, направленную на раскол Съезда, а вовсе не Михаил Сергеевич. Не надо его в этом обвинять. И вообще, товарищи депутаты, не пора ли уравнять нас всех в правах. Ну почему Сибирь должна сидеть на галерке, а вы здесь, в первых рядах? (Аплодисменты).

 

Может, пора в перерыве произвести ротацию? Попросить первые 20 рядов пересесть назад, а 20 задних рядов – вперед.

 

Товарищи, я не меньше, чем вы, озабочен ситуацией в стране. Но вот те, кто кричит о плохой работе, не дали никаких конструктивных предложений, не говорят о том, как исправить дело, мы слышим только, что у них должна быть свобода. (Аплодисменты).

 

Я не понимаю, неужели мы должны вести себя, как пираты, которые захватили государственный корабль и собрались разрушить его со всеми надстройками, с пультом управления, с машинами. А потом, разломав все на региональные куски, отправиться на этих обломках плавать в мировом бушующем океане. Может быть, мы все-таки сумеем сохранить единство и консолидацию?

 

Я думаю, что неправильно сейчас идти на раскол и на размежевание. Это недостойно тех, кто действительно по-государственному мыслит и собрался по-государственному работать. Плюрализм мнений – обязателен, но неужели вы думаете, что обязателен плюрализм действий? В действиях должно быть единство. И если есть на Съезде разумное большинство, и если это разумное большинство не дает сбить себя с пути – это совсем не значит, что большинство должно подчиниться меньшинству и отказать себе в праве давать оценку тому, что здесь происходит. Я думаю, товарищи, что Съезд должен серьезно задуматься. Это – вторая критическая ситуация на нашем Съезде. Первая имела место 25 мая, когда мы собрались на первое заседание. Тринадцать часов наша страна была без главы государства. Потому что в 10 часов Михаил Сергеевич Горбачев сложил с себя полномочия как Председатель Президиума Верховного Совета, а избрали мы его только в 23 часа. 13 часов у нас не было главы государства!

 

Вы помните, в своем выступлении Михаил Сергеевич сказал нам, как опоздали на несколько часов с активными действиями в Сумгаите. Как немножко опоздали в Тбилиси. А ведь это мелкие происшествия по сравнению с тем, что может случиться с нашей страной, имеющей границы в десятки тысяч километров. И если бы это случилось в те тринадцать часов, кто бы принимал активные решения и выводил нашу страну из кризисной ситуации? Съезд? Да при таких дебатах, какие мы видели, Съезд принял бы решение через две недели. А за это время страна бы погибла. Вот почему надо разрабатывать не только протокол, изменения в Конституции, надо разрабатывать пути преемственности, пути передачи власти.

 

Товарищи, очень трудно говорить через ближайшие десять рядов, которые не хотят этого слушать. Но я думаю, что там, сзади, меня все-таки слышат, микрофоны это позволяют сделать. Я прошу вас быть разумными, дать возможность довести структурные все образования, которые намечены нами по плану, по повестке дня, до конца. Если говорить о содокладе, то его надо представить в виде содоклада Председателя Совета Министров, а не в виде фракционных докладов, которые нам хотят навязать. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Слово депутату Мамедову. Подготовиться товарищу Карасеву.

 

МАМЕДОВ В. Г., первый секретарь имени 26 Бакинских Комиссаров райкома Компартии Азербайджана, г. Баку (Бакинский – имени 26 Бакинских Комиссаров национально-территориальный избирательный округ, Азербайджанская ССР).

 

Уважаемый Михаил Сергеевич! Уважаемые депутаты! Я хочу выразить категорическое несогласие с товарищами, которые выступили первыми по итогам голосования. Это товарищи Афанасьев и Попов.

 

Я думаю, все согласны с тем, что они и вот еще несколько человек выступают, им постоянно предоставляется слово. Очень много депутатов, которые хотели бы попросить слово, но они их опережают и тень на плетень наводят. Обвинять другую сторону – это, я думаю, просто не к лицу нам, депутатам. Есть очень много претензий у нас и по карабахскому вопросу, и по другим вопросам. Но давайте договоримся, что нам нужно идти на сближение, на союз, на договор, и такой договор должен выполняться. Я думаю, что мы должны таким путем идти. Мы достаточно демократично продвигаемся вперед, хотя многие товарищи нас уводят в сторону, пытаются разными процедурными вещами отодвигать обсуждение главных вопросов. Впереди главное – доклад.

 

У нас много разных органов должно быть создано, где мы можем практически решать вопросы. Извините, но я хочу сказать о митинге в Лужниках, на котором председательствовал товарищ Попов. Я – бакинец, может, ошибся, что назвался секретарем райкома. Мне не дали слова. Люди, которые стояли около Вас (обращается к депутату Попову), спрашивали: от «Народного фронта» ли я? Я сказал: «У нас один фронт – Компартия Азербайджана».– «Так подождите». О чем это говорит?

 

Давайте образумимся. Мы тоже за новизну, за качественное, серьезное обновление и законов, и порядков, и кадров. Но давайте это решать по-деловому.

 

И еще два слова о митингах. Мы уже, так сказать, поседели на вопросах о митингах в Баку. Я тоже секретарь, у которого в районе самая главная площадь. И вот 20 суток, которые мы были на площади, многому нас научили. Вы знаете, кто тянет нас на митинги? Или тот, кто глубоко заблуждается, или, извините, тот, у кого душа нечиста. Потому что на митинге, когда друг друга не знают, когда только горло работает, а ухо не работает, – это куда угодно может завести. (Аплодисменты).

 

Мы выбрали такой путь – обсуждать вопросы в коллективах – учебных, трудовых и других, где каждый друг друга знает, где можно сделать перерыв, пригласить специалистов. Где можно договориться и выработать какую-то платформу, прояснить вопросы и принять совместные решения. Я думаю, вот таким согласием нам нужно и дальше руководствоваться. А вот, извините, демагогические, скажу прямо, разглагольствования нас вперед не поведут. И остерегайтесь людей, которые – я беру на себя ответственность – не с чистой душой, тянут нас то сюда, то туда. Остерегайтесь: народ все видит. И не одарит ли он вас гневом своим? (Аплодисменты). Спасибо. Михаил Сергеевич, я думаю, вот таким же путем мы должны продвигаться вперед. Мы на правильном пути, хотя идти долго и трудно. И хотя мы идем все же медленно, но, думаю, верно. Спасибо за внимание. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Слово депутату Карасеву.

 

КАРАСЕВ В. И., заведующий кафедрой Краматорского индустриального института (Краматорский территориальный избирательный округ, Донецкая область).

 

Уважаемые товарищи, я не москвич. И тем не менее я вот что хочу сказать. То, что здесь перепалки, то, что здесь идут дискуссии,– это для первых этапов хорошо. Пусть люди выговорятся. Мы, как и весь народ, впервые здесь выговариваемся. Но приходит пора и говорить по существу. Дело в том, что нас послали сюда избиратели действительно для того, чтобы мы решили проблему для народа. Но при этом они, как и мы, исходили из одного: нас выбрали сюда, в орган, который имеет статус высшей государственной власти. Значит, первой и главной его задачей является законодательная, законотворческая.

 

Теперь давайте спокойно, без эмоций разберемся в итогах двух дней. Что законодательный орган сделал? Ничего. Начиная с выступлений на партгруппе, мною и еще товарищем Бурых из донецкой делегации были внесены предложения по поправкам к Конституции, которые должны были изменить или по крайней мере поставить вопрос об изменении статуса Верховного Совета, Съезда народных депутатов и статуса народного депутата СССР. Это было большинством отклонено в ходе нашего Съезда. Первый акт законодательной инициативы не был реализован. Второй акт, который можно было бы решить на нашем Съезде,– это принять такую повестку дня, которая предполагала бы реальный выбор в Верховный Совет СССР, его Председателя и Первого заместителя. Это предусматривало бы дебаты, дискуссии, обсуждения, предварительное знакомство депутатов друг с другом. Этого сделано не было. Поэтому в результате и здесь наша законодательная инициатива была проигнорирована.

 

Следующий вопрос. Что же произошло? Произошло то, что мы твердой и уверенной рукой большинства превратили сами себя в Съезд выборщиков. Мы уедем без статуса, без поправок к Конституции – такими же, какими были депутаты Верховного Совета ранее, которых мы за это критиковали. Это – первое.

 

Второе, уважаемые товарищи. Мы все в предвыборных своих речах призывали к профессиональному парламенту. На сегодняшний день это должны быть грамотные и умелые политики, люди, которым мы доверим наши судьбы. Это наша первая жизненная необходимость. Что в результате? Приведу примеры по Украине. Результаты выборов в Верховный Совет – 35 процентов рабочих, 21 процент высших аппаратных работников. Фактически республика, в которой громадный научно-технический потенциал, дала 1,5 процента экономистов. Это один-единственный депутат Саунин из Донецкой области и ни одного ученого в области государства, политики и права. О каком профессионализме парламента будет идти речь, если это соотношение сохранится? (Аплодисменты).

 

Следующий момент, уважаемые товарищи. Меня тревожит, что недемократические тенденции проявляются не только в законодательных инициативах. Они проявляются в порядке ведения нашего Съезда. Приведу два примера из Временного регламента, за который мы также проголосовали большинством. В Регламенте записано, что все материалы заседаний Съезда должны быть предоставлены нам не менее чем за две недели. Пусть даже не за две недели, пусть накануне. Мы же все материалы получаем только в день заседания. Более того, мы вчера получили списки для ознакомления в 11 часов ночи, буквально перед голосованием. Мыслимо ли было разобраться хотя бы в этих списках, хотя и шло много дебатов? Вчера картина была такая, что люди шли и бросали бюллетени, не вычеркивая.

 

Следующий момент. Мы два дня нарушаем Регламент в порядке ведения Съезда. Мы много работаем сверх положенных часов. Не страшно много работать – был бы результат! Результата нет.

 

И еще один вопрос. Вчера товарищ Лукьянов сказал, что задержали списки, надо подождать двадцать минут.

 

Двадцать минут вылились в четыре часа. Я по-человечески ожидал от товарища Лукьянова первых слов: «Уважаемые товарищи депутаты, извините за то, что так произошло».

 

Мы, товарищи, выбрали Президиум не для того, чтобы ему здесь красиво сидеть. Мы выбрали Президиум для работы. А раз выбрали его, пусть он несет ответственность.

Я хочу завершить вот чем – призвать всех работать. А работать – это значит иметь результаты. Их же на сегодняшний день нет.

 

Хочу еще высказать свое мнение о том, что за неорганизованность, за затянутость заседаний в первые два дня председательствующему необходимо принести от лица Президиума официальное извинение Съезду народных депутатов СССР. Спасибо за внимание. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Прямо скажу, что это ничем не объяснимо, и я воспринимаю высказанные замечания как справедливые. Они высказывались и вчера. Но я благодарен, что депутаты все-таки проявили в данной ситуации огромную выдержку, руководствовались высшими интересами. Приношу извинения за то, что вчера была такая затяжка. (Аплодисменты).

 

Слово предоставляю депутату Момотовой.

 

МОМОТОВА Т. В., заместитель главного инженера Жлобинского производственного объединения искусственного меха (Жлобинский национально-территориальный избирательный округ, Белорусская ССР).

 

Уважаемые товарищи депутаты! Я представитель Белоруссии, из города Жлобина Гомельской области. Вы перед собой, по словам товарища Афанасьева, видите представителя брежневско-сталинского аппарата. Похожа ли я на него? Я, товарищи, вам отвечаю вполне официально – нет. Во все времена – и это знают избиратели моего округа – я не была послушной фигурой в чьих бы то ни было руках. Со мной баллотировался наш первый секретарь горкома партии. И у нас с ним шла очень напряженная борьба. В ходе ее у меня было много различных вопросов, в частности и к аппарату. Поэтому очень огорчает, когда меня называют представителем брежневско-сталинского аппарата.

 

Я внимательно знакомилась с позицией московской делегации. Что-то для меня приемлемо в ее позиции, что-то неприемлемо, что-то я стараюсь в ней изучить. По-моему, это закономерно. Но меня удивляет позиция московской делегации, которая старается оказать давление на депутатов из других регионов. Выходит, если депутаты не согласны полностью с позицией московской делегации, не поддерживают ее – значит, они представители застойных времен. Почему же, спрашивается?

 

Мы все на встречах со своими избирателями выработали твердую позицию. И я, например, не привыкла так быстро ее менять, чье бы мнение ей ни противоречило – академика, ученого или кого бы то ни было. Я осознанно согласилась баллотироваться в депутаты, осознанно не отказалась включить свою фамилию в списки кандидатов в Верховный Совет. Поэтому мне просто обидно, что московская делегация оказывает на нас такое давление. (Аплодисменты). Мне бы хотелось, чтобы московская делегация, а также товарищи Афанасьев и Попов, которых я очень уважаю,– чтобы они сделали должные выводы и поняли, что мы выражаем не мнение какого-то аппарата, что это наше личное мнение, наша позиция, которая отличается от их позиции. Я это говорю хотя бы для того, чтобы они трезво оценили обстановку в этом зале. Я тоже со многим в процедуре проведения Съезда не согласна: у нас много перерывов, затяжек. Но ведь это, товарищи, сегодня не главное. Можно об этом в Президиум подать записку, и я уже, кстати, подготовила ее. Но я всех депутатов призываю к конструктивной работе, прошу их не распыляться по мелочам и надеюсь все-таки, что впредь ученые не будут так противопоставлять себя нам, представителям и рабочего класса, и интеллигенции. Ведь мы-таки надеемся на их помощь. Когда меня избирали в Верховный Совет, я очень надеялась на их помощь. Спасибо за внимание. (Аплодисменты).

 

Председательствующий. Товарищи, вы не будете возражать, если председатель Счетной комиссии все-таки доложит о результатах, а потом мы продолжим выступления?

<…>

 

Источник: Первый съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989 г.: Стенографический отчет в 6 т. Т. 1. М., 1989. С. 222–242.