XX съезд КПСС (14-25 февраля 1956 года). На съезде первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев выступил с закрытым докладом «О культе личности и его последствиях»
Закончил Киевский национальный университет имени Шевченко, политическая экономия. Как известно, у марксизма было три составные части: марксизм, научный коммунизм и политическая экономия. То есть я был профессионал по образованию в области политической экономии. И естественно и преподавание, и анализ процессов шел под эгидой понимания того времени, того периода и тех теоретических постулатов, которые я изучил. Таким образом, уже самим образованием моя карьера была предопределена. Поэтому я сразу был направлен на работу преподавателем политической экономии в Чернови... Черновицкий техникум финансовый и параллельно читал курс в Черновицком университете политической экономии. Но такие преподаватели, как правило, или преподаватели такой ориен... профессиональной ориентации, такой профессиональной направленности, как правило, использовались партийными организациями в качестве лекторов, консультантов, просто на выборах, агитаторами и так дальше, и так дальше. И конечно, меня сразу заметил Черновицкий городской комитет партии и предложил мне ряд поручений партийно-политического характера. А через какое-то время предложил работу в партийных организациях. Я начал с лектора Черновицкого обкома партии. И дослужился там до заведующего отделом пропаганды и агитации. По возрасту тогда я был очень молодой еще, естественно, только что закончил фактически университет. И поэтому я недолго работал заведующим. Меня направили для партийного образования на учебу в Московск... в Москву, в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Это был самый высший учебный... учебное заведение, где обучались и советские будущие партийные работники, советские, и иностранные, стран социалистического содружества. Вот я жил в комнате полгода, кажется, с аспирантом из Китая. Также жил и общался с аспирантом из Ге... из Германии, из Венгрии. То есть там был такой интернационал, в Академии общественных наук. Таким образом, все было как бы целенаправленно, не только от... зависело не только от моего желания, а от обстоятельств, образования и видов на возможное использование меня как человека на партийно-политической работе.
- Как вы восприняли перестройку?
Мне, вот сегодня я, анализируя прошлое, могу сказать, что наиболее оптимистично я встретил перестройку. Наверное, потому что мы устали от партийно-политической старости. Лидеры партии, ну, были очень ветхие, так будем говорить откровенно, их уже водили под руки, за ними следовали реанимационные машины, когда они ехали, и ЧерненкоКонстантин Черненко — Генеральный секретарь ЦК КПСС (1984 – 1985) , и АндроповЮрий Андропов — Генеральный секретарь ЦК КПСС (1982 – 1984) , и в последние годы БрежневЛеонид Брежнев — Первый/Генеральный секретарь ЦК КПСС (1964 – 1982). Ну очень слабенькие были, вот, физически. И когда пришел ГорбачевМихаил Горбачев — Генеральный секретарь ЦК КПСС (1985 – 1991), президент СССР (1990 – 1991) , молодой, энергичный человек, подготовлен достаточно по сравнению с его предшественниками, имеется в виду теоретически, политически, хорошо поставлен речевой аппарат, если так... так можно сказать. И конечно, я был вдохновлен этим... этим периодом, просто я ждал, что произойдут какие-то чрезвычайные ситуации, наконец, мы будем по-другому жить, партия станет обновленной, поменяются и программные документы, основные документы. Открытость, гласность, ближе к людям, ближе к первичным парторганизациям. Не будет всесилия партийного аппарата, а будет действительно партия, с низов которая управля... помогает управлять страной, регионами и делать людей полноправными хозяевами своей страны. Так я думал. Но быстро эти иллюзии были развеяны, потому что, наверное, и автор перестройки Михаил Сергеевич Горбачев сам не представлял до конца, что он хочет. Он хотел изменить страну? Управление, систему, демократические принципы, открытость, гласность, верховенство права. Или он хотел изменить все, кроме своего положения? Вот мне представлялось, что он хотел остаться генсеком, все решать сам, всем управлять, директивы посылать, а все должны слушать и выполнять. И он будет кормить страну порциями: немножко дал демократии — достаточно, подождите, еще дам. А вы должны благодарить, что такое время настало, что есть человек, который регулирует вам жизнь, демократическую или не демократическую, гласность и так дальше. Конечно, это все сразу увидели, что у него идей много, предложений очень много, но организационных форм и их разрешения, и изменения стиля, методов, структуры, принципов партийного ру... принципов, основ — не было заметно никаких изменений в этой области. Поэтому все оставалось где-то на партийных уровнях, так как было, особенно в районах, в городах, в областях. А в Москве и в других таких центрах как бы шумел лес, но трава оставалась тихой-тихой, ветер туда не доходил.
В чем вы видели главные сложности перестройки?
Абсолютно! Киев... Он приезжал в Киев многократно. Но я зап... запомнил особенно последнюю его... предпоследнюю поездку, предпоследнюю, когда вот мы собрались возле памятника Ленину, на Крещатике, было собрано достаточно людей в штатском, это выдавалось за народ. И он, обращаясь к этому народу, он, Михаил Сергеевич, вот обраща... рассказы... говорил о перестройке, потом показывает на нас и говорит: «Вот вы, — говорит, — снизу давите, а мы их будем сверху». Тогда, я помню, ЩербицкийВладимир Щербицкий — Первый секретарь ЦК КП Украины (1972 – 1989) посмотрел на всех и говорит... А потом, когда мы отдельно встретились, он говорит: «Он что, сумасшедший? С кем же он собирается работать? Кто же будет работать, если те снизу, а он сверху? То у нас нет никаких шансов что-то делать, — он говорит. — Нас просто раздавят». Он играл на публику. Это наглость! Вот они виноваты, они там, на местах не... не понимают, не знают, а я вот: новое мышление, перестройка... И вышло новое мышление для нас и для всего мира. Не только для нас, сразу для всего мира. То есть это такие, я бы сказал, претензии неадекватные были для Советского Союза в целом и для Горбачева в частности. Он претендовал, я не знаю, очевидно, на какого-то нового мирового лидера. Мне трудно даже сказать. Но где-то в нем это жило. Но по природе своей, если брать, он не был тираном. Он не был, скажем, диктатором. Он был где-то в душе демократом больше, чем диктатором. Если бы он был в душе, по своей философии, по своему образу жизни, образу мышления, духовному состоянию был диктатором, Беловежская Пуща не состоялась бы, поверьте. Он где-то был демократом. Поэтому мы приняли... это я пере... перехожу так, не после... не системно. Мы приняли в Беловежье историческое решениеСоглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ) было подписано представителями РСФСР, Украины и Республики Беларусь 7-8 декабря 1991 г. в Беловежской Пуще и возвратились домой, и живем, слава богу, до сих пор. Жаль, правда, что Борис Николаевич ушел. Потому что он, конечно, был главным действующим лицом в этот период. И с него начиналась попытка строить демократическую Россию, с него. Если брать историю, я не претендую на знание российской истории, но так, фрагментарно если говорить, я не помню периода в России, царской, доцарской, где бы был какой-то демократический период. Я не помню. Если в Украине была казацкая Сечь, и мир признал, что это первые попытки организации демократической жизни, через выборы, то в России ничего не было никогда.
Леонид Кравчук о Борисе Ельцине
Россия всегда была страной тоталитарной. И Борис Николаевич первый из российских лидеров, за всю историю, замахнулся перестроить Россию на демократическом фундаменте. Я с ним много общался. Вы знаете, меня многое в Борисе Николаевиче и привлекало, и не привлекало, ну, как обычно, человеческие отношения на таком уровне. Но я всегда видел его невосприятие вот как человека, как личности, партийной советской системы. Он это не воспринимал! Когда начинался разговор о партийном стиле, о партийных методах, о засилье партийного аппарата, он крайне отрицательно об этом отзывался. Он говорил, что эта система должна быть сломлена. И его уже действия и на посту первого секретаря Московского горкома, и на посту секретаря ЦК КПСС свидетельствовали постоянно о том, что он лично боролся против партийной советской системы, против тех методов, того стиля. Он считал, что это... при этой системе о демократии, о личности человека, как свободно развивающейся личности, говорить невозможно. Каждым шагом он это утверждал. И вот такая противоречивая фигура: воспитан в советской партийной системе, должности — первый секретарь обкома, первый секретарь горкома, секретарь ЦК КПСС... Понятно, что эти должности в тот период нельзя назвать никоим образом демократическими. Это твердая партийная дисциплина, это устав, это программа, это демократический централизм, это подчинение всех снизу кверху. И вот в этой системе где-то в нем зародились такие начала. Я всегда спрашивал: «Борис Николаевич, откуда у вас?» Он говорит: «Не воспринимаю я это». Вот это было ярко выраженное невосприятие. Что касается его отношения, Бориса Николаевича, еще к одному коронному вопросу: а как же другие народы... Если Россия имеет право на демократический путь, на независимость, на свободу, на права человека, то как же другие народы бывшего Советского Союза? Вот здесь Борис Николаевич по-разному относился. Но где-то в душе Бориса Николаевича как россиянина, как воспитанного на принципах великой России, он не допускал, что те народы, которые жили в Советском Союзе, по крайней мере славянские, Украина и Россия... ой, и Белоруссия должны разойтись и жить как полностью независимые, самостоятельные государства. Не допускал.
Подписали, но через какое-то время соглашение начало действовать с точностью до нападки, на украинскую мову. То есть начали сразу возникать проблемы мытного союза, таможенного союза, про... проблемы экономического союза. Начались не... сразу же возникать вопросы евразийского союза. Это не сегодняшний вопрос, это не вопрос ПутинаВладимир Путин — президент РФ (2000 – 2008, 2012 – н.в.), премьер-министр РФ (2008 – 2012), МедведеваДмитрий Медведев — президент РФ (2008 – 2012), премьер-министр РФ (2012 – н.в.) , это тянется с тех пор, с периода подписания Беловежского соглашения. Начался процесс объединения, глубокого интеграционного объединения двух стран — Белоруссии и России — в одну страну фактически, с одними деньгами, со всем. Сразу, спустя год Борис Николаевич издал указ, он есть в документах, которым были определены основные моменты интеграционных процессов в СНГ. Там было четко сказано, что Украина должна находиться в сфере интересов России. Послушайте: в сфере интересов России. Это подписано Борисом Николаевичем. То есть от того исторического соглашения в Беловежской Пуще, где были заложены действительно демократические принципы образования сообщества, которое должно было, по нашему видению, превратиться в какое-то время типа в Евросоюз, только с особенностями историческими... Правда, нам говорили: зачем нам два Евросоюза? Ну, вопрос сложный, как говорится. Но мы-то отличаемся очень серьезно от европейских стран, от европейской демократии и по экономическим, духовным, социальным, чисто национальным проблемам. Поэтом мы хотели пройти этот путь. Но не вышло. То есть интеграционные линии, исходящие от России, именно от России, всегда ведут к образованию какого-то сообщества, где Россия должна играть главную роль. Возьмите сегодня, путинская идея, она чем отличается — Евросоюз... Евразийский союз? Ничем.
Ну, мы противостояли через принятие своих законов. Ну, вот, скажем, бо... один пример, чтобы так было яснее. Борис Николаевич с самого начала заявил, что нам не нужно создавать, каждой из республик, входящих в СНГ, свою национальную армию, вооруженные силы. Это было такое заявление. Мы говорили, что исторический опыт, в том числе украинский, образования в начале XX века Украинской республики, Грушевский, Винниченко, история свидетельствует о том, что когда эти идеи приобретают... идеи отсутствия защиты страны, то есть не надо армии, не надо вооруженных сил, только внутренние какие-то войска, это обязательно приведет к серьезным историческим негативам, мы это говорили. Ну, доказывать было сложно, поэтому мы приняли 7 или 8, я не помню, законов через Верховный Совет о создании украинских вооруженных сил. И я их принес в Минск, я помню, туда и показал вот на заседании: вот наша позиция, наши теоретические, практические и исторические шаги. Борис Николаевич согласился, и он понял, что по-другому не может быть. Кто может сегодня представить Россию без ее вооруженных сил? Можно представить себе. Ну, это просто... это была иллюзия, это были наивные взгляды Бориса Николаевича, очень наивные, не для его характера. И мы его переубедили таким образом. И я думаю, что наши шаги, наши практические шаги, не криком и отрицанием, критикой друг друга, а конкретными шагами. Так и по другим вопросам мы поступали. Если мы не могли, скажем, подписать документы, связанные с образованием экономического союза, то мы ссылались на Конституцию, соответствующие документы, которые не могут, не дают права президенту или премьеру, или там каким-то должностным высоким лицам подписывать подобного характера документы. То есть надо было показывать практикой. Вот сегодня Украину приглашают в Таможенный союз. Но Конституция запрещает эти шаги делать, ну, во-первых. Во-вторых, европеизация Украины или участие в Евросоюзе, подписание ассоциа... ассоци... документа об ассоциации и Таможенный союз СНГ несовместимы. Вот возникает вопрос: как же нам быть? От чего-то надо отказаться. Или находить такие формы сотрудничества, которые не запрещали бы взаимоотношения, но и не требовали бы интеграционных форм, то есть таких форм, которые предполагают интеграцию на основании подписанных документов. Интеграция в жизни может быть, экономические связи, российские предприниматели покупают там ценные бумаги в Украине, украинские в России — это и есть интеграция. На уровне заводов, частных предпринимателей, корпораций. Но когда речь идет о государственном интеграционном процессе, это уже другие... другая совершенно тема, тут включаются сразу вопросы суверенитета, независимости, включаются вопросы и территориальной целостности, то есть те вопросы, которые для каждого государства являются святыми. Они не подлежат на... к... сомнению, как можно так, а можно этак. Можно отдать Крым, а можно не отдавать Крым? Слушайте, эти вопросы ставиться не должны! Они не могут ставиться в исторической перспективе, и сегодня, и завтра, и послезавтра.
- Насколько заявления Александра Руцкого о том, что Крым должен быть российским, повлияли на взаимоотношения Украины и России?
Ну, в принципе, осложнились отношения не только по выступлению РуцкогоАлександр Руцкой — генерал-майор, первый и последний вице-президент РФ (1991 – 1993) . Ну, это... через выступление Руцкого мы поняли, чего действительно хочет Россия. Если раньше это можно было как-то, ну, скрывать какими-то общими дипломатическими фразами, о взаимодействии, о равенстве, о братстве и так дальше, то есть можно было еще вот так верить кому-то, то после этого выступления стало понятно, что цели совершенно другие, что большинство... в большинстве случаев российская элита видела Крым возвращенным в Россию. Это... меня уже после этого всего, после выступления на заседании комиссии ГрачеваПавел Грачев — председатель Госкомитета РСФСР/РФ по оборонным вопросам (1991 – 1992), министр обороны РФ (1992 – 1996) , министра тогда обороны, и других, я понял, что речь идет совершенно о других. Не видит Россия другого варианта, да, я думаю, и сегодня в России много есть политиков, которые считают решение 1954 года ошибочным, неправильным, что это... оно было продиктовано, дескать, не серьезными какими-то намерениями, а просто под настроение принято, Хрущев под настроение принял такое решение. Ну, понимаете, это попытка большие вопросы преподносить как какую-то легкую прогулку. Как многие хотят представить Беловежские соглашения, дескать, собрались там, в сауну пошли, там где-то под кустами сидели, где-то на охоте были... И в результате взяли так вот, с кондачка, и подписали. Это попытка бросить тень на очень серьезный документ, который никто нигде пока на вы... на... на высших международных инстанциях, международных, даже ни словом не обмолвился, что этот документ не соответствует международным нормам. И что он не соответствует Конституции СССР и конституциям союзных республик. То есть два доку... я ссылаюсь на две позиции, которые определи... определяют качество и историчность документа. А вот собираются на какие-то шоу и начинают шоунизировать, начинают превращать это в такую, знаете, ну... водевильчик небольшой. Нет. Происходило очень серьезно. Но началось это все в Москве, не в Беловежье, в Ново-ОгаревоНовоогаревский процесс — процесс разработки и согласования нового Союзного договора для преодоления назревшего кризиса между республиками СССР. Новоогаревский процесс начался в апреле 1991 г. Получил свое название от резиденции Михаила Горбачева в Ново-Огарево, где проходили переговоры . В Ново-Огарево, где шел этот процесс работы над союзным... над проектом союзного договора. И когда мы зашли в тупик... Потому что у нас все шло хорошо, все понимали, все под... согласовывали, голосовали, подготовили, осталось только собраться и официально подписать. В тупик зашли. Не было решения. Потому что хотели обновленную федерацию назвать, оставить все как есть. Ну, мы же видели, и на референдуме... О какой обновленной федерации шла речь? Я задавал вопрос. Что у нас изменилось? Что мы, налоги по-другому платим? Мы какие-то отношения другие с центром имеем? В чем наша самостоятельность в Советском Союзе, вот в чем? Перечислите мне, я задавал вопрос, украинскую самостоятельность? Нашего правительства, что Верховного Совета — в чем? Если даже принимают документы самостоятельные, то реализовать их невозможно, нет ни механизмов, ни желания ни у кого. Ну, это же факт, все же это видели, все это видели, мы же взрослые люди. И когда поняли, что Горбачев ни в коем случае не соглашается на какие-то серьезные, глубокие изменения, вот я с Ельциным предложил вопрос: вместо федерации конфедерацию. Мы предложили этот вопрос на заседании. Прямо Горбачеву. Знаете, какой первый вопрос он задал нам? А кто будет президентом? Ну, Борис Николаевич... Михаил Сергеевич, конечно, говорит, по очереди. (смеется) Все, вопрос был закрыт сразу! То есть не хотел Михаил Сергеевич, и Москва не хотела выпускать управление Советским Союзом из своих рук, и не хотели... Хотели что-то под... немножко подкрасить, немножко улучшить, немножко изменить, но основ не трогать. Все остается как есть.
Леонид Кравчук о предыстории Беловежского соглашения
И тогда же возник вопрос в Ново-Огарево: надо встретиться без Горбачева и поговорить. Это первое было предложение. Мне кажется, оно исходило от Ельцина, я уже, ну... или от ШушкевичаСтанислав Шушкевич — председатель Верховного Совета Белорусской ССР/Республики Беларусь (1991 – 1994), но не от меня. Это я точно знаю. Встретиться и поговорить, без Горбачева. Ельцин и говорит: ну, в Москве нельзя, говорит, тут же нам не дадут. Я говорю: в Украине тоже скажут — одна из больших республик приглашает и начинает, может быть, диктовать какие-то свои условия... Я говорю: представляется наиболее такая... Беларусь. Она и во время войны, говорю, серьезно пострадала, очень серьезно, партизанское движение, ну, известная республика, которая имеет такие исторические корни хорошие. И согласились. И договорились: когда будут созданы условия, мы встретимся. Мне звонит Шушкевич: «Леонид Макарович, условия созданы». Михаил... этот... Горба... Ельцин осуществляет визит официальный, Российской Федерации делегация находится в Белоруссии. Очень много было там, и КозыревАндрей Козырев — министр иностранных дел РСФСР/РФ (1990 – 1996), и Ша... ШахрайСергей Шахрай — заместитель председателя Правительства РСФСР/РФ (1991 – 1992, 1992 – 1994, 1994 – 1996), государственный советник по правовой политике (1991 – 1992), ну, в общем, где-то человек 80 там при... приехало туда. Журналисты, все основные руководители России были там. Говорит: приезжайте, я договорился с Ельциным, завтра визит заканчивается у него, официальный, и мы встретимся по этому вопросу. Вот с этого начиналось. А не просто встретились в Беловежье и сразу все... То есть каждый ехал, я ехал туда, думаю... Шушкевич и Ельцин, уже у нас был большой опыт размышлений, предложений, анализа той ситуации, которая сложилась, и поиск путей выхода из этой ситуации. Там мы встретились, подписали. Да, не было у нас готового документа, были заготовки, работали непосредственно вот там, сидели и работали. Отработали первый параграф — отдали для анализа, там где сидели эксперты, чтобы наши предложения соответствовали международным нормам, чтобы... это... это же документ международного характера. И так написали и отдали, написали и отдали. Потом прочитали. Они приносили, мы читали все, потом составили единый документ и подписали его. Шесть человек.
Вышли к журналистам, сказали, что вот подписан такой документ, все. Очень кратко, без подробностей. А потом приняли решение сообщить, что же... чтобы от нас узнал мир, что же произошло. И сразу решили позвонить БушуДжордж Буш (старший) — президент США (1989 – 1993) и Горбачеву. Одновременно. Но набрали сначала Горбачева. И по... поручили Шушкевичу позвонить Горбачеву. Горбачева не оказалось на месте. А Буша дали. Там сложности были, администрация, Белый дом не поверил, что из белорусского села Васкули (смеется) звонит Ельцин. Козырев, а Козырев был переводчиком у Ельцина, он еле убедил Белый дом, что это действительно Ельцин. И он переговорил с Бушем, Ельцин.
- Как принималось решение вынести вопрос о независимости Украины на референдум?
Значит, 19, как вы помните, августа — ГКЧП. Это был толчок — ГКЧП. Да, это не было основной причиной, причины были глубже, они уже созревали давно, и экономические, и политические, и социальные, ну, нищета, очереди, ну, все... все же понятно. Мы не говорим, что сегодня у нас благоденствие, но совершенно другая ситуация. И собрался Верховный Совет Украины оценить ситуацию, что же произошло в стране. Украина еще в составе Советского Союза, это же не было никакой независимости. Все были декларации, были заявления, но документа, отвечающего международным нормам, который определял Украину как независимое государство, не было. И вот 24 августа собралась сессия Верховного Совета. Я сделал доклад, его обсудили, долго обсуждали. Было очень жарко в зале, вот, но проголосовали конституционным большинством за принятие акта о государственной независимости Украины. Не декларации, а акта. Где было точно сказано, что отныне Украина является независимым государством. Это уже совсем был другой принцип подхода. И чуть позже мы определили, чтобы вынести этот акт на всеукраинский референдум, что было сделано 1 декабря 1991 года, одновременно с избранием первого президента Украины. То есть это было... начиналось как анализ ситуации, что нам делать. И в ходе обсуждения... А до этого было много, они... это отдельная тема — это обсуждение этих проблем на заседании Президиума Верховного Совета, это запрет Коммунистической партии Украины, это было много шагов, которые свидетельствовали о том, что независимость Украины назрела, что она не стала спонтанным каким-то процессом: собрались и решили. Уже начиная с 1990 года, с июля месяца, с принятия декларации о суверенитете, Россия тоже принялаДекларация о государственном суверенитете РСФСР была принята 12 июня 1990 г. Декларация о государственном суверенитете Украины была принята 16 июля 1990 г., она в мае, кажется, приняла или в июне, а мы — месяц спустя. Вот. Украина шаг за шагом шла к независимости, через политические анализы, через историю, через историческую память, через возвращение к историческим корням своего развития. И пример России здесь тоже, как желающей стать независимым государством, играл для Украины очень большую роль, другие республики. Мир нас поддерживал и нашу независимость. Акт о независимости был принят как... в мире как очень важный шаг Украины к обретению независимости и развитию на новых основах внутренней и внешней политики.
- Какими были выборы в Верховный Совет Украины в 1990 г.?
Но они отличались тем, что тогда не было подкупа, не было корпоративных таких систем и интересов. Фактически Коммунистическая партия была задавлена, а новых партий, серьезных, не появилось. Поэтому все... народ голосовал непосредственно с верой в то, что это голосование приведет к образованию новой власти, новых отношений, к власти придут новые люди, с новыми взглядами, что мы начнем новый исторический путь развития. Ну, не произошло, к сожалению. Не потому что нет нового пути развития. Новый путь есть, но он очень сложный. Такой путь с такими сложностями, с таким откатами назад, с такими коррупционными проблемами, демократическими проблемами, отсутствием по-настоящему верховенства права, свободы человека, ну, пока это у нас еще во многих случаях только начинает развиваться и, честно вам скажу, начало развиваться недавно. Как бы там ни критиковали ЯнуковичаВиктор Янукович — премьер-министр Украины (2002 – 2005, 2006 – 2007), президент Украины (2010 – н.в.), но именно с него начался процесс реформ. В том числе реформы криминально-процессуального кодекса. Да, он не всем нравится, но раньше к нему вообще не прикасались, он оставался советским, с 1962 года. Ну, конечно, жить в новой стране с кодексом Хрущева, вы же понимаете, это совсем абсурд. Началась и налоговая реформа, да, сложная, но началась. Если раньше говорили, что ее... раньше не говорили, она плохая или хорошая, ее просто не было. Сейчас говорят: она не совсем хорошая. Но она уже началась. Пенсионная начинается. То есть начался процесс преобразования основ... основ развития страны. Это очень важно. И так быстро это все пройти... Мы очень много несем на себе прошлого.
- Какие действия вы предприняли, узнав о путче ГКЧП?
Ну, как, я пытался соединиться... об... переговорить с Горбачевым. Он же был в Крыму. Ельцин мне звонит, говорит: «Леонид Макарович, я не могу дозвониться Горбачеву. Попытайтесь, может быть, вы сможете. Он же на территории Украины находится». (смеется) Я попытался, меня не соединили, конечно. Но мы поняли, что процесс развала Советского Союза идет на глазах, просто на глазах. И что здесь нельзя медлить. Что здесь можно быть втянутым в воронку большими событиями, и потом выбираться оттуда республике еще тогда, народу украинскому будет очень сложно. И тогда мы принимаем решение о проведении выборов, о при... президента, о проведении референдумов, о проведении таких шагов, осуществлении таких шагов, которые бы свидетельствовали, что Украина избирает путь независимости. И я тогда выступал и перед народом, пошел на телевидение, когда состоялись 19-го числа в Москве вот такие проблемы, когда Борис Николаевич на трибуне Белого дома, как говорится, провозгласил очень важные идеи. Я выступил по телевидению и сказал, что Украина не принимает ГКЧП как систему, мы избираем свой путь развития. У нас своя конституция, у нас действуют украинские законы, и мы будем работать, осуществлять шаги, и политические, и экономические, и международные, на принципах нашей Конституции, Декларации о государственном суверенитете.
